Глава 18
Микаэла металась по каюте, как тигр в клетке, с отвращением припоминая все, что здесь когда-то происходило. Имя Люсьена, который утаил от нее правду об их стремительном браке, звучало сейчас в ее ушах ругательством. Он обманул ее доверие, и прощения ему не будет! Если бы не Анри, встречи с которым Микаэла ожидала с нетерпением, она бы уже зачитывала Люсьену Саферу статьи приговора.
Как, должно быть, наслаждался он ее любовным воркованием! Теперь довольно, больше такой идиоткой она не будет. Он получит то обращение, которое заслужил.
Услышав скрип открывающейся двери, Микаэла усилием воли отбросила все эти рвущие сердце мысли. В каюту вошли, оживленно переговариваясь, Анри, Вэнс и Люсьен, который играл роль гостеприимного хозяина. Пока Вэнс разливал напитки, Микаэла жестом предложила брату занять место в любимом кресле Люсьена.
— Поздравляю, с мужем тебе повезло, — заметил Анри, восхищенно рассматривая пышное убранство каюты. — Никогда еще не видел такой роскоши на корабле. Это прямо-таки плавучий дворец.
— Мне просто хотелось, чтобы, сопровождая меня, моя жена путешествовала с максимальным комфортом, — пояснил Люсьен.
Микаэла бросила на него уничтожающий взгляд, но все же промолчала. По правде говоря, Люсьен в любой момент может запихнуть собственную жену в трюм и вообще забыть о ее существовании. В конце концов она для него всего лишь обуза, он только по обязанности заботится о ней.
— Боюсь, у меня для тебя дурные новости, сестра, — осторожно заговорил Анри. — После того как тебя сочли погибшей, мама упаковала вещи и отправилась в Сент-Луис. Отец с тех пор беспрестанно дуется и запрещает даже упоминать ваши имена в своем присутствии. Не могу представить себе, что заставило маму бросить его, ведь они столько лет прожили вместе. Уезжая, она оставила у меня дома, во Французском квартале, записку, но о причинах такого шага в ней не говорилось ни слова.
Однако Микаэла и не нуждалась ни в каких объяснениях. Маргарита просто хотела обрести свободу после многолетнего плена, и теперь ее дочь от души надеялась, что мать остаток жизни проведет в довольстве и покое.
Пока они с Анри говорили о семейных делах, Люсьен не спеша потягивал бренди. Из их разговора он понял, что отец обращался с Микаэлой как с чужой, всячески отдаляя ее от брата, и хотя Арно Люсьену был не знаком, он заочно невзлюбил этого человека. Ну как можно было отталкивать от себя такую женщину, как Микаэла! Впрочем, если кто и потерял от этого, то, разумеется, прежде всего сам Арно.
Анри собрался уходить, и Люсьен заметил, что глаза Микаэлы подернулись грустной дымкой.
— Надеюсь, вы скоро навестите нас в Чарлстоне, — приветливо сказал он. — Мы будем рады видеть вас в любое время.
Микаэла настороженно посмотрела на него. Что за игру снова затевает этот интриган? Может быть, он надеется своим показным гостеприимством хоть как-то смирить ее гнев? Что ж, в таком случае его ждет разочарование. Предательства она ему ни за что не простит. Возможно, на Анри и произвели впечатление светские манеры Люсьена, но она-то хорошо знает этого человека. Если Люсьен думает, что она закроет глаза на прошлое, на все его ухищрения в попытке сделать из нее преданную жену, то это просто его иллюзия. Развод — вот единственное, что она может ему предложить: оставаться дольше с этим страшным человеком она не намерена, пусть даже он и отец ее будущего ребенка. Маргарита терпела Арно десятилетиями, но она не из таких: жизнь слишком коротка, чтобы проводить ее в горе и мучениях.
После того как Анри откланялся, Микаэла сразу же перешла на судно Вэнса: здесь остались все ее вещи, на этом корабле она приплыла в Новый Орлеан и на нем же собиралась вернуться в Чарлстон. В каюте Люсьена она располагаться не будет, что бы там он на этот счет ни думал. Места в ней, конечно, много, и все-таки для них двоих недостаточно. Да что там каюта — им тесно на целом континенте!
* * *
Увидев поднимающегося по трапу Люсьена, Вэнс встретил его печальной усмешкой.
— Только что мимо меня промчалась, словно фурия, твоя жена, — доложил он. — По-моему, тебе предстоит нешуточное испытание. Может, принести кнут — хоть не с пустыми руками в клетку со львицей войдешь.
— Нет уж, лучше ответь мне на один вопрос честно и прямо, — решительно произнес Люсьен, глядя в глаза друга.
— Что за вопрос?
— Кумушки в Чарлстоне говорят правду? Вы действительно обнимались с Микаэлой?
Вэнс неловко пожал плечами и опустил взгляд.
— Отвечай, правда или злобная сплетня?
— Правда, но…
— Ясно, — ледяным тоном констатировал Люсьен и задал еще один вопрос, мучивший его все последние дни: — Ты влюблен в нее?
— О Господи, Сафер…
— Отлично, не хочешь отвечать на этот вопрос, ответь на другой, — прорычал Люсьен. — Ты спал с моей женой?
— Пошел ты к черту! — огрызнулся Вэнс. — Мы просто друзья.
— Я не спрашиваю, друзья вы или нет, — процедил Люсьен сквозь зубы. — Я спрашиваю: спал ли ты с моей женой, когда вы шли в Новый Орлеан?
— Нет! — выкрикнул Вэнс.
— Но ты был не прочь, — все сильнее распалялся Люсьен.
— Да, если тебе так хочется знать.
— В таком случае, — обманчиво мягким голосом проговорил Люсьен. — повторяю свой вопрос: ты влюблен в Микаэлу?
— Ну да, да. Теперь я все сказал. Надеюсь, ты удовлетворен? — угрюмо пробурчал Вэнс. — Но мои чувства здесь ни при чем. Микаэла твоя жена, а я уважаю брачные узы, пусть даже за ними и стоят твои дурацкие игры.
— А если я дам Микаэле развод, чего она скорее всего хочет, что дальше, Вэнс?
— А дальше то, что ты последний кретин на земле, — взорвался Вэнс. — Извини за прямоту, но, отпустив Микаэлу, ты совершишь самую большую ошибку в своей жизни. Если бы я знал, что, пока она оправляется от травмы, ты будешь держать обстоятельства вашей женитьбы в тайне, то сам бы все рассказал ей. Как это тебе пришла в голову такая глупость?
— Видишь ли… — Люсьен тоскливо посмотрел на мерцающие вдали огни города.
— Что я должен видеть? — прошипел Вэнс. — Что ты играл с ней в свои сомнительные игры? Что тебе нравилось с ней спать, словно это просто очередная красотка у твоих ног? Или ты хотел превратить ее в слепо обожающую тебя жену, чтобы она, как Сесиль, бегала за тобой, словно покорная собачонка?
— Заткнись! — взревел Люсьен. — Ты сам не знаешь, о чем говоришь.
— Неужели? — Вэнс прищурился. — Видишь ли, я действительно влюбился в эту зеленоглазую красавицу и все это время разрывался между желанием и чувством долга перед старым другом, но ты, пожалуй, не заслуживаешь такого участия хотя бы из-за того, что постоянно обманываешь Микаэлу. Видит Бог, я и поныне не представляю, зачем тебе это понадобилось, разве что ты хотел укротить эту своенравную женщину, а потом похвастаться своей победой.
