— Ты вчера была просто великолепна. Я не перестаю думать об этом.
— Я хотела, чтобы ты меня запомнил, — робко призналась она и смутилась.
— Я никогда тебя не забуду, — пообещал Таннер.
Он ее не забудет. И в какой-то степени она благодарна за это Барбаре Робб. Но он только подтвердил то, что ничего не изменилось, хотя Фокс очень на это надеялась. Они распрощаются в Денвере. Она криво усмехнулась и отошла прочь.
Перед рассветом она проснулась от грохота выстрелов и, скинув спальный мешок, схватилась за ружье. Выстрелы доносились со стороны форта. В кромешной темноте они подбежали к воротам и заняли позицию у подножия стен, так чтобы пули пролетали у них над головами.
— Это юты, — определила Фокс, когда мимо нее на полном скаку промчался индеец. Но в темноте и в облаке пыли, взметнувшейся из-под копыт его мустанга, она не поняла, попал ли в цель ее выстрел.
— Почему ты в этом уверена? — перекрикивая грохот стрельбы, спросил Таннер.
— Видела мельком их волосы и одежду. И то, как раскрашены их лошади.
Час спустя, когда занялся рассвет, индейцы скрылись и пыль осела. Четверо ютов лежали распростертыми на земле. Фокс опустила ружье и потянулась.
Из ворот вышел какой-то человек.
— Спасибо за помощь. — Презрительная улыбка скривила его губы, когда он увидел результаты побоища. — Каждые две недели они пытаются угнать наш скот. Иногда им удается украсть несколько коров. — Он пнул носком сапога труп индейца. — Заходите к нам и позавтракайте.
Фокс подумала о предстоящем им длинном и трудном дне и отказалась.
— Спасибо за приглашение, но мы что-нибудь быстро перекусим у костра и тронемся в путь.
Тот подъем, который она испытала в начале битвы с индейцами, очень скоро прошел. Она еле волочила ноги, пока они шли к своему лагерю.
— Ах ты, сукин сын!
Один индеец отвязывал их мулов, а другой, развязав банковский мешок, загребал ладонью монеты и пропускал их сквозь пальцы. Ханратти вскинул ружье, и даже прежде, чем Фокс услышала звук выстрела, индеец, который хотел украсть их мулов, рухнул на землю. Таннер и Браун одновременно выстрелили в другого индейца. Тот упал, но не это привлекло внимание Фокс. Когда индеец упал, золото посыпалось из развязанного мешка. К тому же их лошади от испуга умчались неизвестно куда.
Фокс тихо застонала и закрыла глаза. Сколько времени они потеряют, чтобы вернуть обратно лошадей! Неужели Таннер будет снова настаивать на том, чтобы пересчитывать монеты? Во всяком случае, рано, как она надеялась, они отсюда не уедут.
— Я уже начинаю тихо ненавидеть это золото, — сказала она. — Ханратти! Вы с Брауном отправляйтесь искать лошадей. — Она была так зла, что могла бы свернуть горы. Схватив за ноги убитого индейца, она поволокла его прочь из лагеря.
— Мисси? — Что!
— Тебе лучше подойти сюда. — Пич стоял возле Таннера и хмуро смотрел на стрелу, торчавшую из его руки.
— О Господи! — Фокс стала разглядывать рану. — Когда это случилось? Почему ты ничего не сказал?
— Это произошло у стен форта, когда индейцы уже отступали. Черт возьми, как больно!
Фокс оглянулась и увидела, что Ханратти и Браун еще не ушли искать лошадей.
— Кто-нибудь должен вытащить эту стрелу. — Она помолчала, но желающих не нашлось. Все только смотрели то на стрелу, то на нее. Фокс выругалась и провела ладонью по лицу. — Ладно, лошади могут подождать. Браун, сходи в форт и узнай, не найдется ли у них что-нибудь покрепче Пахты. Ханратти, приготовь бинты и повязку, чтобы поддержать руку. Пич, дай взглянуть, что у тебя есть в аптечке.
— Есть немного опиума. Это поможет при боли, которая наступит потом. А еще есть средства от жара и инфекции.
Мужчины ушли, а Фокс, решительно расправив плечи, подошла к Таннеру.
— Будет больно, — предупредила она и одним резким движением разорвала окровавленную рубашку, чтобы получше рассмотреть рану. Таннер вздрогнул и стиснул зубы, но не издал ни единого звука. — А это — еще больней. — Она немного сдвинула стрелу, чтобы посмотреть, не залетали кость, и потрогала руку.
На сей раз он чертыхнулся и на лбу у него выступили капельки пота.
— Сядь.
Он сел, положив руку на колени.
— Есть два способа. Мы выдернем стрелу, но при этом зазубрины наконечника разорвут тебе мышцы. Этот способ почти всегда приводит к заражению крови, длительной боли и медленному заживлению — при условии, что ты не умрешь. Но при этом способе ты немедленно избавишься от стрелы. А при другом — мы протыкаем стрелу насквозь. Тоже будет больно, но не так сильно, потому что рана останется чистой. Я рекомендую второй способ, хотя и более медленный.
Таннер что-то долго бормотал, но наконец процедил сквозь зубы:
— Пропихивайте, к черту, эту проклятую стрелу.
— Сделать это до того, как мы начнем собирать монеты? — спросила она, чтобы отвлечь его. Казалось, что он раздумывает. Во всяком случае, он не видел, что Фокс уже наполовину вытащила стрелу с другой стороны руки.
— Черт!
Пич опустился рядом с Фокс, открыл свою аптечку и достал то, что им было нужно.
— Мне понадобятся мои перчатки и еще что-нибудь, из чего можно сделать тампон.
Браун возвратился из форта, когда солнце уже показалось из-за гор.
— У них нет ничего, кроме молока, пахты и воды, — с презрением ответил он на вопрос Фокс о виски.
Глотни как следует этой настойки опиума, — сказала она Таннеру. Она, конечно, подействует не так быстро, как виски, но все же поможет хотя бы немного унять боль. Достав из аптечки ножницы, она отрезала рукав рубашки. В это время подоспел Ханратти с бинтами. — Хотелось бы, чтобы это сделал кто-нибудь из вас, — тихо сказала она, но так как никто не ответил, она снова чертыхнулась. Потом обратилась к Таннеру: — Мы задержимся здесь надень. Тебе сейчас нужен отдых.
— Нет. — Он так стиснул зубы, что у него заходили желваки. — Мы и так потеряли слишком много времени. Если понадобится, привяжите меня к лошади, но мы должны ехать дальше.
Фокс никогда не пугал вид крови, и она не считала себя слабее мужчин, попавших в подобную ситуацию. Но кровь, пропитавшая рубашку, была кровью Таннера, и это Таннер просил привязать его к лошади. Было невыносимо думать, что это ей придется сделать ему больно, чтобы помочь. Облизав губы, она заставила себя выпрямиться.
Потом раскурила сигару и стала вышагивать взад-вперед, разжигая в себе злость, которая помогла бы пройти через это испытание. Все, что ей надо было сделать, чтобы привести себя в нужное состояние, — это вспомнить о Хоббсе Дженнингсе.
— Ладно, парни. Ты, Ханратти, держи руку. А Браун и Пич пусть держат его, чтобы он не дергался. — Она встретилась взглядом с Таннером и заранее попросила у него прощения за то, что она собиралась сделать. — Прости меня.
