— Я оботру его и отведу в загон. Много почты?
— Несколько писем Диксонам, одно мне, но для тебя ничего нет. Я почти час искал сумку с почтой. Скотти Моусон привязал ее к дереву. Наверное, он подумал, что сумка намокнет, если пойдет сильный дождь и река поднимется. Или же вообще ее мог унести какой-нибудь зверь.
Письмо Габриелю было от «Мисс Амелии Дивайн из Кингскота». Он не мог дождаться, чтобы открыть письмо, но намеревался сделать это в одиночестве. Габриель надеялся, что в нем хорошие новости, но он не хотел обнадеживать Сару.
— Как Майло? — спросил Габриель.
— Он спит.
— Жар спал?
— Может, чуть-чуть.
— Ciao, — проговорила Карлотта, подойдя к ним с кастрюлей в руках. Два дня назад Эван дал ей курицу, мешочек муки и немного свежих овощей, взамен той еды, что она приносила им.
— Я сварила суп из куриных костей, чечевицы и свежих овощей, — объявила она. — Bellissimo. Ваш мальчик скоро снова станет сильным, vero?
— Очень мило с вашей стороны, — заметил Эван. От супа исходил замечательный запах. Эван считал, что Карлотта слишком назойлива, но она вкусно готовила.
— Я люблю bambini, и вы хорошие люди.
— У меня для вас письма, — обратился к ней Габриель. Он не мог отдать их ей, так как она держала в руках кастрюлю. — Я оставлю их у Эдгара.
— Надеюсь, это от моей семьи, — обрадовалась итальянка.
— Не знаю.
— Еще раз спасибо за то, что забрал почту, — поблагодарил Эван Габриеля.
Габриель устало кивнул. Он зверски устал, но думал только о письме из Кингскота.
— Я отправляюсь спать. Вечером перед сменой загляну проведать Майло.
— Я пойду с вами, — заявила Карлотта, отдав кастрюлю с супом Эвану.
Габриель не хотел идти с ней, но ничего другого не оставалось.
Когда они шли к маяку, Габриель молчал, а Карлотта трещала без умолку о своих сестрах, родителях и о доме, который был у них в Италии. Габриель не мог дождаться, когда останется один.
Наконец Карлотта заметила, что ее спутник все время молчит.
— Бы сегодня слишком задумчивы, Габриель. Что-то не так, vero?
— Я ужасно устал, — ответил он. — Я не спал всю ночь и провел в седле четыре часа.
— A, si. Вам надо отдохнуть.
— Верно, Карлотта. Всего доброго, — попрощался Габриель и направился в свой дом.
Он запер дверь и только тогда вздохнул с облегчением. Ему совсем не нравилась Карлотта, он сопереживал бедняге Эдгару. Габриель был уверен, что Эдгар несчастлив.
Карлотта слышала, как щелкнул замок. Она почувствовала такое унижение, словно ей дали звонкую пощечину.
— Что он думает? — пробормотала она. — Что я ворвусь и соблазню его?
Итальянке хотелось бы так сделать, но сейчас это было совсем некстати. Она покраснела, настроение у нее испортилось. Эдгар этого еще не знает, но сегодня у него будет тяжелый день.
Габриель сидел на кровати, разглядывая конверт в руках.
Как многое зависело от содержания этого письма. Если произошла ошибка, тогда его возлюбленная Сара, или каково ее настоящее имя, может свободно жить, а они могут открыто выражать свои чувства друг к другу. Габриель полюбил ее, но не осмеливался открыто признаться в своих чувствах. Девушка тоже любит его. Дрожа от беспокойства, Габриель вскрыл конверт.
Когда Амелия увидела Габриеля вечером того же дня, она сразу поняла, что что-то случилось. Майло стало значительно лучше, и он был в доме вместе с сестрами, которые суетились вокруг него.
Габриель был явно подавлен, и Амелия поняла, что Габриель получил плохие новости.
— Вы получили сегодня письмо от Амелии Дивайн, не так ли? — спросила она. Амелия вышла на улицу, чтобы Эван не слышал ее.
Габриель не мог ответить ей.
Амелия пошла к заборчику вокруг огорода. Облокотившись на него, она опустила голову. В ее глазах заблестели слезы. Вскоре она начала всхлипывать.
Габриель подошел к ней и положил руку на плечо.
— Мне очень жаль. — Ему тяжело было представить ее такой, как писала мисс Дивайн. Девушка, которую он знал, была совершенно другой, доброй и понимающей. Она упорно трудилась и была открытой и чувствительной. Габриель видел, как хорошо она ладит с детьми Эвана, и надеялся, что она когда-нибудь станет матерью и его детям. Письмо поставило Габриеля в тупик. Девушка, что была описана там, была бессердечной, жестокой эгоисткой. Это потрясло его до глубины души.
Амелия повернулась к нему и вытерла слезы, бегущие по щекам.
— Могу я прочесть письмо?
— Вы не захотите его читать, — с трудом произнес Габриель.
— Захочу. Я должна, Габриель. Я должна знать, кто я и почему мисс Дивайн думает, что я Сара Джонс.
— Не думаю, что вы должны…
— Я должна, Габриель. Пожалуйста.
Габриель посмотрел ей в глаза и увидел всю глубину ее боли.
— Ладно, Сара.
Она поморщилась. Это имя все еще было ей непривычно. Она не могла поверить, что была она — Сара Джонс.
— Сегодня у меня ранняя смена. Я отвлеку Диксонов тем, что нанесу им визит в половине шестого. Вы сможете незаметно проскользнуть на маяк в это время?
— Да. Я подам ужин, а потом уйду.
— Хорошо. Тогда увидимся около шести. — Габриель не решался уйти. — Вы уверены, что хотите прочесть письмо?
— Я не хочу, но мне придется, Габриель. Я должна узнать правду о том, кто я, и я не поверю, пока не прочту письмо своими глазами. Вы же понимаете меня, не так ли?
— Я не хочу, чтобы вы страдали. Лучше бы я не говорил вам, что написал мисс Дивайн.
В половине шестого Амелия поднялась по ступеням лестницы на маяке. Амелия словно бы шла на свою собственную казнь. Она сказала Эвану, что Карлотта хотела видеть ее и что она вернется через час. Эван был очень благодарен ей за то, что она сделала для Майло, и не стал расспрашивать ее.
Через некоторое время на маяк зашел Габриель и запер за собою дверь.
Амелия сидела в ламповой комнате, смотрела на море и слушала тяжелые шаги на лестнице. Когда Габриель поднялся наверх, она даже была не в силах улыбнуться ему. Амелия молча наблюдала, как он подготовил лампу, чтобы зажечь ее, а затем сел напротив нее.
— Прежде чем отдать вам письмо, Сара, я просто хочу, чтобы вы знали, что его содержание не изменило моего отношения к вам, и я хочу, чтобы вы мне пообещали, что сами не измените отношения к себе.
— Я не могу пообещать этого, не зная, о чем идет речь в письме. А что касается того, что вы не изменили своего отношения ко мне, то это неправда. Я вижу в ваших глазах что-то, чего не было вчера. Вы не можете отрицать, что содержание письма задело вас за живое. Думаю, у меня будет подобная реакция.
