– Кто? Я?! Надеюсь, вы не вообразили, что выиграли это дурацкое пари?
А ведь она уже решила, что все мечты о мести окажутся лишь мечтами!
Потрясенная собственными словами, Офелия, однако, втайне обрадовалась, увидев, что попала в цель. Рейф оцепенел. На щеке дернулась жилка. А выражение глаз больше нельзя было назвать сердечным.
– Выходит, вы распустили эти слухи о нас? – зловеще тихо осведомился он.
– Вижу, вы не так глупы, как кажетесь, – парировала она, весьма удачно изобразив злорадную ухмылку.
– С какой целью? Ведь вы вовсе не хотите стать моей женой!
– Я готова даже на это, чтобы заставить вас заплатить. Помяните мои слова: прощание с вашей драгоценной холостяцкой жизнью – это только начало.
Вместо ответа Рейф встал, схватил ее за руку и потащил из комнаты, не обращая внимания на потрясенное молчание окружающих.
Насмерть перепуганная тем, что он только сейчас устроил сцену, которой угрожала ему она, Офелия потеряла дар речи. Наконец он втолкнул ее в кабинет лорда Кейда и захлопнул дверь.
Только тогда она выдернула руку и круто повернулась.
– Вы действительно сошли с ума!
– Да, взбешен до потери рассудка.
– Я имею в виду – безумны.
– Я близок и к этому.
– Вас, кажется, беспокоили чертовы сплетни? Вы только что внесли в них свою лепту. Неужели не понимаете?
– Нет. Я только что нашел достойный выход. Ссора влюбленных и так далее, оба слишком обозлены, чтобы помириться, и так далее…
– И по какому поводу произошла ссора? Потому что я вопреки моде решила съесть все, что лежит у меня на тарелке?
Он непонимающе уставился на нее, попытался было улыбнуться, но тут же прорычал:
– Черт побери, Фелия, как вы могли?
– Что именно? Одурачить вас, заставив поверить, что вы выиграли пари? Очень легко. Мне следовало бы стать актрисой. Нет, в самом деле, я упустила свое призвание, – бросила она и едва не отступила под его жестким взглядом.
Не будь она так рассержена, возможно, закончила бы эту ни к чему не ведущую беседу и ушла. Но гнев все еще подстегивал ее. Поэтому Офелия пренебрежительно усмехнулась:
– И каково чувствовать себя загнанным в угол без возможности выхода? Не слишком приятно, верно? – издевалась она. – Именно это вы и проделали со мной, негодяй! И ради чего? Только чтобы выиграть жалкое пари?
Кто-то, возможно, ее мать, постучал в дверь. А может, это лорд Кейд протестует против их присутствия в его кабинете?
Но Рейф всем телом налег на створки, не давая постороннему войти.
– Минуту! – рявкнул он.
Стук прекратился.
– Я хочу просить вас хорошенько все обдумать, – неожиданно спокойно заметил он. – Брак по неверным мотивам, особенно из желания насолить будущей половине, может оказаться более разрушительным, чем вы себе, вероятно, представляете. Я знаю, вы на это способны. Недаром раньше отказывались выходить за меня назло своему отцу. Теперь вы выплеснули эту злость на меня, но учтите, жажда мести остывает. А речь идет о всей нашей последующей жизни.
– Мне безразлично!
– Вы даже не хотите поразмыслить?
– Единственное, о чем я сейчас способна думать, – как заставить вас страдать!
– Прекрасно. В таком случае нет причин для проволочек.
Он даже не дал ей возможности уточнить, что имеет в виду, и, снова схватив за руку, потащил обратно в столовую, где объявил гостям:
– Мы с Офелией решили принести наши брачные обеты сегодня вечером. Если кто-то из вас захочет стать свидетелем, будем очень рады.
Это был тот самый всплеск дурного поведения, присущего Офелии в детстве и юности. Тогда она высказывалась прежде, чем успевала подумать, но была слишком упряма или слишком обижена, чтобы взять свои слова обратно, пока не становилось поздно, а потом страдая от сожалений, глубоко и надолго ранивших душу. Но на этот раз все обернулось куда хуже. Тут уже сожалениями не отделаешься.
Она вышла замуж за Рейфела Лока, виконта Линфилда, в узком холле дома мирового судьи, поженившего их по специальному разрешению, раздобытому герцогом для сына на подобный случай. Свидетелями были только леди Кейд и Мэри Рид: остальные гости были слишком потрясены, чтобы ехать с ними. Зато леди Кейд сразу ухватилась за такую возможность. Это изюминка сезона, главное событие в жизни высшего света, и именно она сможет рассказать все подробности!
Не такой Офелия представляла свою свадьбу. Сколько раз она воображала, как идет по проходу собора в роскошном подвенечном наряде. Все места заполнены улыбающимися дамами, счастливыми тем, что главная конкурентка убралась с брачного рынка, и хмурыми джентльменами, ее многочисленными поклонниками, страдающими оттого, что первая красавица досталась другому.
Но это… обыденная гражданская церемония, ничего величественного! Из соседней комнаты доносился храп судейской мамаши. Именно по этой причине их не пригласили в гостиную для произнесения обетов. Если такое можно считать обетами!
Может быть, они всего лишь обещали пожениться позже?
Офелия была так ошеломлена, что потеряла способность мыслить связно или сосредоточиться на том, что говорил судья. Но если это действительно ее свадьба, единственным светлым пятном было сознание того, что отца нет рядом. Некому торжествовать и злорадствовать: ведь отец с самого начала мечтал об этом браке.
По дороге к дому леди Кейд расстроенная Мэри непрерывно щебетала о том, что, по ее мнению, ситуация крайне странная. Новобрачные не сказали друг другу ни слова, будто возвращались с какого-то скучного приема. Если они и участвовали в разговоре, то лишь ради леди Кейд. По крайней мере участвовал Рейф. Офелию пришлось то и дело подталкивать локтем, как во время церемонии, когда каждое слово приходилось буквально из нее выбивать. Погруженная в туман непонимания, она с трудом осознала, что следует хотя бы делать вид, что все нормально. Когда утром по городу разлетятся новости, леди Кейд с полным правом сможет сказать, что хотя церемония была чересчур поспешной и, уж конечно, не так подобало жениться сыну герцога, но как же романтично, что влюбленная пара не смогла больше ждать! Подумать только, какое нетерпение!
Наконец леди Кейд вошла в дом, а новоиспеченные супруги и Мэри в полном молчании продолжали путь. Но до особняка Ридов было только несколько коротких кварталов. Однако Рейф высадил из экипажа не только Мэри, но и жену.
– Теперь можете с этим жить, – сухо обронил он, прежде чем захлопнуть за собой дверцу.
Экипаж укатил.
На дорожке не было ни снега, ни льда, но Офелия словно примерзла к месту. Одно потрясение за другим, но последнее ее добило! Почему Рейф, женившись, вернул ее в родительский дом? Да женаты ли они? Она не слышала ни слова из того, что сказал судья.
