Тогда она повернулась с таким видом, словно начисто выбросила его из своих мыслей.
И гордо пошла по коридору к своей комнате.
Сердце громко колотилось в груди.
На этот раз он направился вслед за ней.
Она услышала, как Эрик поднимался по лестнице, и ускорила шаги.
– Игрейния!
Голос был вежливым, но она расслышала нотки то ли сарказма, то ли насмешки. Она замерла на месте и повернулась в его сторону.
– Вам интересно, что происходит в зале? Глупо наблюдать за нами с высоты. Присоединяйтесь к нашему обществу.
– Нисколько не интересно. Я только хотела узнать, когда же стихнет этот шум.
– Не скоро – поздно ночью или рано утром. – Прежде чем Эрик успел повернуть ее к себе, Игрейния развернулась сама и, вскинув голову, прижалась спиной к двери. – Спускайтесь, – настаивал шотландец.
– Мне там неинтересно.
– Лжете! Вам наскучило сидеть в своей клетке, и вы умираете от любопытства. Пойдемте.
– Нет!
– Да!
Легким, но властным движением он взял ее под руку. Игрейния могла сопротивляться, но выиграть сражение… Тут у нее шансов не было. Пришлось подчиниться и спешить изо всех сил, чтобы не отстать от его размашистого шага.
– Я не одета, – попыталась протестовать она.
Шотландец окинул взглядом ее отделанную тончайшими кружевами рубашку и улыбнулся. Ткань была тонкой, но плотной. И в полумраке зала рубашка вполне могла сойти за изящное платье.
– Не скромничайте. У вас прекрасный наряд.
– Это ночная одежда. И я босая.
– Зато далеко не убежите, – хмыкнул Эрик.
– Я никуда и не убегала.
– Пока… Этот факт мы установили. Но вы такая необычная пленница… Мои люди состязаются за честь прислуживать вам.
Игрейния промолчала. Они вошли в зал.
Музыка разом оборвалась, и все глаза устремились на нее.
– Добро пожаловать, Игрейния! – крикнул Джейми. – Ребята, давайте поприветствуем леди и споем балладу!
Мотив оказался на редкость мелодичным. В балладе пелось о девушке в башне и о юноше, который ночь за ночью смотрел на ее окно.
Эрик так и не отпустил ее руку. Он провел ее к главному столу, и Питер тут же уступил ей место.
– Садитесь, – предложил вождь.
– Но это стул Питера!
– Питеру он больше не нужен.
Выбора не было, и Игрейния опустилась на деревянное сиденье.
– Грегори, налей даме эля! – потребовал шотландец и заглянул в свой кубок. – И мне тоже.
Игрейнии послышалась в его голосе горечь. Но она поняла, что Эрик злится не на нее, а на себя. Появился Грегори с элем.
– Поднимем кубки, миледи! – воскликнул вождь.
– Я не стану пить за ваши победы, – отозвалась она.
– Прекрасно. Выпьем за жизнь. За то, что жизнь священна. Черт побери, если хотите, выпьем за короля Эдуарда – пусть его тело догниет до конца.
Игрейния сжала ножку кубка.
– Ну хорошо, выпьем за память вашего мужа. Только давайте наконец выпьем!
Игрейнии привиделось, что он берет ее за подбородок и насильно вливает напиток ей в горло. Решится или нет? Она подняла кубок. Ей самой очень хотелось сделать большой-большой глоток этого старого доброго напитка.
Эрик осушил кубок и грохнул его о стол. А потом повернулся к ней. Голубые глаза потемнели и сделались задумчивыми. Игрейния стала пить… и пила долго, а потом, повторяя его жест, так же резко поставила сосуд.
– Вы удовлетворены? – холодно спросила она.
Не сводя с нее глаз, шотландец наклонился и ответил вопросом на вопрос:
– А вы? Мне показалось, вам самой интересно, что из этого получится. Хотите еще? Или лучше вина? Вам надо выпить вина.
– Предпочитаю больше здесь не пить.
– Почему? Выпейте еще. И мы покажемся вам куда более сносными.
– Для этого не хватит всего эля в мире, – заявила она.
– Вы не можете себе представить, какие чудеса способен творить эль, – начал Эрик, но в это время их внимание отвлекли веселые крики, перекрывшие шум голосов.
– Джейми, спой песню в честь нашего славного короля Роберта, – потребовал Аллан.
Он сидел на нижнем конце стола и обнимал женщину. Игрейния не могла припомнить, видела ли она ее раньше, но женщина показалась ей молодой и красивой. Она была прекрасно одета – клетчатая ткань в синюю, зеленую и красную клетку.
– Слушайте! Джейми запел.
Он обладал приятным голосом и сопровождал речитатив мелодичными звуками лютни. Он рассказывал о шотландском короле, о мрачных и печальных днях, когда смерть унесла его близких. Настала ночь, когда король решил бросить все, но в этот миг увидел паука, который плел и плел свою паутину и начинал каждый раз сызнова, после того как дождь разрушал плоды его труда. Встало солнце, и в его лучах паутина заблестела невероятной красотой. Король понял, что ради Шотландии он способен на не меньший подвиг. Потому что солнце взойдет опять.
Песня смолкла, и зал потрясли бурные аплодисменты. Бард улыбнулся, покраснел и поблагодарил слушателей. И вдруг, к ужасу Игрейнии, повернулся к ней.
– Игрейния, выходите! Эрик, ты ведь еще не слышал, как она поет. Я тоже. А вот Питер рассказывал, что у нее ангельский голосок, как у жаворонка. Она пела и играла, пока мы с тобой отсутствовали. Игрейния, поддержите честь Лэнгли. Выходите!
Она застыла на стуле и вновь почувствовала на себе взгляд вождя. Эрик склонился к ней.
– Значит, пока нас не было, вы не только не сторонились врага, но еще его и развлекали?
Игрейния облизала губы.
– Не думаю, что вам будет интересно…
– Напротив.
– Нет.
– Да. Я приказываю.
– В таком случае я буду петь то, что нравится мне, – пригрозила она.
– Согласен.
Игрейния резко поднялась.
– Что ж, пеняйте на себя. А я не смею отказать прославленному герою.
Она прошла меж столов к Джейми. Тот с улыбкой протянул ей инструмент.
Игрейния пела о несчастной любви, о рыцаре редкостной мудрости, который понимал силу написанного слова, красоту поля и чудо рождения ребенка. Он был слишком добр, чтобы браться за меч, но ему выпала участь умереть от меча. Игрейния не сомневалась, что в ее герое многие узнали Афтона, хотя муж погиб не от меча, а угас от болезни.
Да, это он, «попранный диким, безжалостным врагом». Слушатели не могли это не понять, сами варвары с севера, они не познали мудрость и не привыкли к учтивому обхождению.
Допевая последний куплет, Игрейния не сфальшивила только благодаря силе воли. Зачем ей понадобилось их задирать? Ведь она хотела разозлить только Эрика. И хотя бы так ему отомстить.
Но умолкнув и возвращая лютню Джейми, она удивилась, услышав аплодисменты, которые потрясли зал и отразились от каменных стен и потолка. Щеки у нее горели, и потому она с благодарностью приняла кубок с элем. Аллан, его дама и другие потребовали новую песню.
