Из того, что сказала Элинор (до того, как она упомянула огромную сумму в пять тысяч марок), Уолтеру больше всего понравились слова «у нас есть». Уолтер знал, что земли принадлежали леди Элинор, и по контракту лорд Иэн вообще не имел на них прав, и все же это «у нас есть» прозвучало настолько обыденно, будто она привыкла относиться к своему мужу как к полноправному партнеру всей ее собственности. Это был хороший знак для будущей жизни. Если Сибель приучили думать так же, его положение в качестве супруга будет значительно облегчено.
Естественно, упоминание такой большой суммы денег вытеснило все другие мысли из головы Уолтера. Он открыл от удивления рот, а Ричард даже замигал.
– Это слишком много! – воскликнул Уолтер, не подумав.
Естественно, за его поспешной реакцией последовал бурный взрыв смеха, и Джеффри укоризненно произнес:
– Что? Вы считаете, Сибель не стоит этого?
Уолтер покраснел, но сказал уверенным голосом:
– Я считаю, что она стоит так много, что я бы предпочел получить ее без приданого, чем влезть в такой долг.
– Но о долге и речи нет, – сдержанно указала Джоанна. – Вам мы ничего не предлагаем. Не забывайте, что все будет принадлежать Сибель, она всем будет распоряжаться, не вы.
– Что?! – не выдержал Ричард.
– Это семейный обычай, – спокойно сказала Элинор. – Между мной и двумя моими мужьями он не вызывал разногласий. – Джеффри тяжело вздохнул, а Иэн мрачно усмехнулся, и она пристально посмотрела на них. – Когда есть любовь, а желания партнеров благоразумны, их мнения не могут расходиться, кому бы ни принадлежали земли.
– Разве желания женщины могут быть благоразумными? – с горечью спросил Ричард.
На лице Элинор появилась тень беспокойства, и она подвинулась к нему поближе.
– Дорогой Ричард, – очень тихо сказала она, – когда все эти напасти прекратятся, я хочу, чтобы вы приехали в Роузлинд и привезли с собой Жервез. Я понимаю, что ее мать умерла очень давно и никогда не встречалась с вашей матерью, – голос Элинор слегка дрогнул: Изабель из Клера, мать Ричарда, была ее ближайшей подругой, ее единственной настоящей подругой, если не считать мачехи Джеффри, Элы. Смерть Изабель стала тяжелым ударом для Элинор, и она до сих пор полностью не оправилась от него. Она совладала с голосом и продолжила: – Возможно, Жервез будет интересно услышать о вашем детстве и о вашей семье.
Ричард слегка напрягся и потупил взгляд.
– Спасибо, мы приедем, – тихо произнес он.
Все присутствующие с пониманием ожидали, когда закончится этот странный диалог. Поглощенный своими собственными проблемами, Уолтер едва ли заметил это. Несмотря на то, что в самом начале Уолтер был удивлен таким оборотом дел не меньше Ричарда, сейчас он почувствовал удивительную нетерпимость к несогласию графа с условиями подписания его брачного договора.
– Я все отлично понимаю, леди Джоанна, – сказал Уолтер, – но, в конечном счете, пользу из этого извлеку я, даже если вначале деньги будут принадлежать только моей жене. Если бы вы думали, что я способен промотать приданое Сибель, вы бы просто не приняли моего предложения. Следовательно, то, что вы даете моей жене, делает должником и меня.
– Чушь, – резко сказала леди Элинор. – Иэн был прав. Мы с ним не нуждаемся в том, что предлагаем. Вам эти деньги принесут больше пользы, поскольку вы найдете им применение. Судя по тому, что вы говорили об управлении вашего брата, ваши земли несколько лет не будут приносить нормального дохода. Было бы глупо с вашей стороны жить в стесненных условиях и не попытаться нормально устроить жизнь, в то время как бесполезное серебро лежало бы в моих сундуках.
Уолтер оглядел лица присутствующих. Все представители Роузлинда добродушно улыбались. Ричард рассмеялся и сказал:
– Не будь глупцом. Леди Элинор совершенно права. Таким образом, Уолтер поддался на разумные аргументы и тоже улыбнулся и кивнул.
– Итак, все согласны, – заключила леди Элинор. – Клиро, собственность в Брейдоне и пять тысяч марок составят приданое Сибель. Ей будут принадлежать все права; сэр Роланд, кастелян Клиро, принесет ей феодальную присягу; она будет вершить правосудие в Клиро и Брейдоне; будет наделена неограниченным правом отказывать в любом употреблении серебра; и все эти права она может предоставить кому пожелает, не обращая внимания на закон первородства и даже на кровные узы. Клянетесь ли вы соблюдать эти условия, сэр Уолтер?
– Клянусь, при условии, что мои владения в Фой, Торнбери, Барбери, Рыцарской Башне и Голдклиффе будут принадлежать только мне, и моя жена не станет претендовать на них. Клянусь также, что мои земли будут унаследованы по мужской линии моими сыновьями, законнорожденными моей женой, Сибель из Роузлинда, а в случае отсутствия сыновей моей крови они будут унаследованы моими законнорожденными дочерьми. Если же наш брак окажется бесплодным, все мои земли и почести унаследует мой племянник, Ричард, граф Глостерский.
Уолтер и леди Элинор поднялись и обменялись поцелуями мира, а затем этот процесс повторили все остальные члены семьи. После этого свидетели поклялись, что они слышали и поняли суть клятвы, и все присутствующие откинули в сторону церемонность и заулыбались. Писарь за маленьким столиком сбоку изо всех сил работал пером, делая черновые копии соглашения, чтобы каждая сторона могла затем переписать их со всеми дополнениями и необходимыми формальностями, но никто не обращал на него внимания. Что касается Уолтера и остальных, то они наконец-таки приняли на себя обязательства, и никакой законный документ не мог связать их более крепко.
– Итак, дело сделано, и договор заключен, – начал Джеффри, – но еще остается одна проблема. Все мы – непосредственные вассалы короля и, следовательно, должны иметь его разрешение на этот брак.
Вслед за этим заявлением последовала неловкая тишина. Ричард тяжело вздохнул.
– Я не хочу, чтобы мои трудности хлынули на Уолтера, – сказал он. – Что касается меня, я с радостью освобождаю его от всех обязательств и искренне молю не мешкать из-за меня при заключении этого брачного соглашения.
– Я не заключу соглашения на таких условиях, – разозлился Уолтер.
– Спокойней, спокойней, – заговорил Джеффри, – такой проблемы пока не возникает. Вы не дали мне закончить. Я лишь хотел сказать, что мои нынешние отношения с кузеном Генрихом настолько плохи, что я не хочу обращаться к нему с этим предложением. По сути дела, – он горько усмехнулся, – я вообще не хочу обращаться к нему. Таким образом, пока нас связывает клятва, я думаю, было бы неразумно писать официальное соглашение или давать ему официальное подтверждение.
