– Я вовсе не собирался бить тебя.
– Не собирались, но ударили, мистер Маккуин.
Она нащупала позади себя стремя и схватилась за него.Клементина следила за мужем, за его руками и глазами, пока благополучно не вернулась в седло.
– Клементина! – воскликнул Гас ей вслед. И продолжал что-то кричать, но она больше не слышала его из-за топота копыт Лиатриса и порывов ветра.
* * * * *
Сгорбившись и обнимая себя, крепко прижимая локти к животу, Клементина сидела на одном из бочонков-стульев. Но не плакала. Она никогда не плакала.
На улице ритмично стучал молоток – погруженный в раздумья Гас строил дом. Вероятно, к этому моменту он уже накрепко убедил себя, что жена сама навлекла на себя наказание, и, возможно, так оно и было. «И к мужу твоему влечение твое, и он будет господствовать над тобою». Но злость Клементины на мужа затуманивала рассудок.
– Клементина?
Она выпрямилась и повернулась. В дверном проеме стоял Рафферти. Он увидел её лицо, и в его глазах вспыхнула ярость, горячая и яркая как горящая трава.
Он развернулся на каблуках и направился через двор к сенокосному лугу и дому, который строил для жены Гас.
– Нет, не надо! – крикнула Клементина, метнулась за Заком и вцепилась в его рукав. – Не приближайся к нему, пожалуйста. Пожалуйста.
Зак обернулся.
– Ты носишь его ребенка, а Гас награждает тебя синяками. И ты хочешь, чтобы я не приближался к нему? Да я прикончу этого дурака!
– Он мой муж. Я принадлежу ему. Не тебе, Зак Рафферти! Не тебе!
Клементина увидела боль в глазах деверя, прежде чем он опустил голову так, что поля шляпы скрыли лицо.
– Мужчина не вмешивается в личные дела другого мужчины и не перехватывает главенство, – сказал он. – Это идет вразрез с природой и со всеми правилами. Но ты же сама попросила меня выступить против моего брата, помешать ему совершить – по его и по общему мнению – правильный и справедливый поступок, и я тебе подчинился. Ради тебя, только потому, что ты попросила меня, и это меняет все, Клементина, хочешь ты того или нет.
– Не… – просипела она так, будто горло болело. – Не заставляй меня выбирать между вами. Это не… То, что случилось между нами в тот день на реке, было неправильно, грешно. Я замужем за твоим братом. И это не только союз, благословленный Богом, который может расторгнуть только Всевышний, но Гас … это то, чего я хочу больше всего на свете.
Один уголок его рта напрягся.
– Черт, да ты пока не имеешь никакого понятия, чего сама хочешь. – Зак пристально смотрел на нее суровым взглядом. – Я не собираюсь заставлять тебя выбирать между мной и братом, но это из-за него и не имеет к тебе никакого отношения. Волей-неволей однажды тебе придется сделать этот выбор, Бостон. В душе-то точно придется, вот о чем речь. Настанет время решить, кем ты собираешься стать, и набраться мужества – чтобы шагнуть навстречу своему будущему.
Рафферти наполовину отвернулся, а затем снова встал лицом к Клементине и погрозил ей пальцем.
– И вот еще что. Никогда, никогда больше не наставляй револьвер на человека…
– Но я ни в кого и не собиралась стрелять. Лишь хотела пальнуть в воздух, чтобы остановить их.
Зак вздохнул и покачал головой. Провел большим пальцем по пострадавшей скуле, прямо над синяком, которым украсил ее муж.
– Раз ты вытаскиваешь кольт из кобуры, то должна быть готова убить, если потребуется. Если ты носишь оружие для защиты и нападения, то должна быть достаточно сильной, чтобы защищаться и нападать. Понимаешь, о чем я?
Клементина прижала кулак к губам, закрыла глаза и кивнула. Зак говорил, что она вела себя как ребенок, и что должна стать такой, как положено. Взрослой женщиной.
– Ты собираешься пойти помириться с Гасом? – мягко спросил деверь, все еще поглаживая ее по щеке.
Клементина снова кивнула.
– Так ступай же.
Опустив голову, она миновала Зака и зашагала к стройке. Стук молотка прекратился.
Клементина прошла через проем, что однажды станет задней дверью дома, в котором она, вероятно, проживет с Гасом Маккуином всю оставшуюся жизнь. Здесь пахло свежим деревом и потом ее мужчины. Гас сидел на верстаке, зажав руки между коленями. При стуке ее сапог по грубым доскам он поднял голову. Жесткий рот перекосился, и он отвернулся.
Клементина преодолела разделявшее их пространство и положила руку на плечо мужа. А затем снова и снова гладила ладонью по мягкой красной фланелевой рубашке.
Гас сгорбился и обнял жену за талию, крепко-крепко. Зарылся носом в ее груди. Его слова заглушал жесткий атласный корсет на китовом усе.
– Клянусь, я никогда больше не обижу тебя, Клем. Я люблю тебя, люблю, люблю.
Клементина посмотрела сквозь будущую кухонную стену, сейчас представлявшую собой пустой деревянный каркас. Рафферти стоял во дворе там, где она оставила его. Увидев деверя, Клементина ощутила внутри себя разрывающую боль, словно части ее тела разлетелись во все стороны. Неровные части, будто неверно собранные кусочки головоломки, не совсем подходящие друг к другу.
Рука Клементины зависла над головой мужа, а затем опустилась, и пальцы запутались в зацелованных солнцем волосах Гаса.
– Шшш, все хорошо, – сказала она, утешая его. Утешая себя.
Темно-бордовые юбки Ханны Йорк подобно сухим листьям шуршали по натертому маслом полу. В прихожей она остановилась перед зеркалом, висящим над сервантом из красного дерева. Увидев свое отражение, Ханна нахмурилась, но тут же заметила маленькие морщинки возле глаз и расслабила губы.
Без обычных румян ее кожа выглядела желтоватой. Ханна испустила долгий дрожащий выдох. Ребра зудели под плотно зашнурованным корсетом, а высокий воротник полонеза, казалось, душил ее. Хотя она и побрызгала розовой водой под мышками, Ханна уже чувствовала, как нервный пот начинает собираться в каждой складке кожи и одежды.
Боже, она волновалась пуще, чем ученица, отправляющаяся на танцы со своим первым ухажером. Не то чтобы она в свое время запросто не ходила на свидания со множеством мужчин, да к тому же и запрашивала довольно высокую цену за привилегию побыть в ее обществе у большинства из них. Однако Ханна не могла припомнить, когда ее в последний раз приглашали в порядочный дом.
Новость о празднестве распространилась по всему округу Танец Дождя и за его пределами. На ранчо «Ревущий Р» устраивался пир в честь завершения строительства нового дома и начала осеннего сгона скота со следующей недели. Соберутся люди, живущие в пределах ста миль. Однако только порядочная публика, а не содержатели притонов вроде неё. В минуту слабости Ханна пообещала прийти, а сейчас, о, святые угодники, была чертовски напугана.
