Николь Джордан - Грешные мечты

Арабелла не могла говорить об этом даже с родными сестрами, поскольку в таком случае ей пришлось бы признать, что она охотно поддалась обольщению Маркуса. Возможно, ее капитуляция была неизбежной, размышляла Арабелла, принимая во внимание его непреодолимую силу убеждения. Честно говоря, она была рада, что Маркус разбудил ее страсть. Но ее развратное поведение – плохой пример для целомудренных сестер.

Более того, ей пришлось бы объяснить, почему она бездумно подвергается опасности скандала, разделяя ложе их опекуна.

Не знала Арабелла и как рассказать сестрам о желании, которое возбуждал в ней Маркус. Не только физическую страсть, которая и сама по себе связывала ее волю, но непреодолимое стремление раскрыть тайны женственности. Оставшись до конца дней старой девой, она лишится важнейшей части жизни большинства женщин – супружества, любви, материнства. Последние несколько дней, которые ей предстоит провести с Маркусом, – уникальный шанс заглянуть в волшебный мир, о котором в дальнейшем она сможет только мечтать.

Тесс могла бы понять ее противоречивые чувства, но Арабелла не склонна была обременять подругу подобными интимными признаниями, когда та только начала приходить в себя от горя, пережитого, когда на войне погиб ее жених.

Нет, подумала Арабелла, гораздо разумнее будет хранить свои отношения с Маркусом в тайне.

Скрыть все от сестер, однако, оказалось невозможным. Днем, когда Арабелла была в академии, Рослин и Лили застали ее грезящей наяву о волшебной ночи с Маркусом. Как только урок подошел к концу, сестры отвели Арабеллу в отдельную комнату и принялись расспрашивать.

– Что случилось, Арабелла? – не скрывая тревоги, спросила Рослин. – Ты все время отвлекалась во время урока благородных манер, и у тебя круги под глазами.

– Да? – спросила Арабелла, чувствуя полное безразличие. – Думаю, я слишком мало спала прошлой ночью, поскольку мы поздно вернулись из Лондона.

И, когда Лили хмуро посмотрела на нее, весело добавила:

– Я прекрасно себя чувствую.

– По твоему виду не скажешь, – без обиняков ответила Лили. – И ты в последнее время стала очень скрытной. Ты говорила, что собираешься сходить с лордом Данверсом в театр, но ни словом не обмолвилась о встрече с его сестрой, тетей и высокородными друзьями. Мы узнали об этом от Винифред.

Тон Рослин был более мягким:

– Винифред также сказала, что прошлым вечером между тобой и графом произошла неприятная сцена.

– Так что случилось? – спросила Лили.

– Ничего особенного.

«Кроме того, что вечер закончился в постели Маркуса и я наслаждалась каждой проведенной с ним минутой».

– Тогда почему ты так покраснела?

Арабелла с трудом удержалась от того, чтобы прижать руку к горячей щеке; истинная причина ее рассеянности была не для нежных ушей ее сестер.

– Мы с лордом Данверсом не сошлись во мнениях по поводу нашего будущего, – стала изворачиваться Арабелла. – Он по-прежнему не сомневается, что способен убедить меня принять его предложение, а я просто решила разуверить его.

Обе сестры хмурились, внимательно изучая ее.

– Стоит ли нам волноваться за тебя, Арабелла? – спросила Рослин.

– С какой стати?

Рослин внимательно вгляделась в ее лицо.

– Мы беспокоимся, что ты чересчур тепло стала относиться к графу. Что ты, возможно, слишком сильно к нему привязываешься.

– Да, – добавила Лили, – мы боимся, что ты позволишь себе влюбиться в него и он разобьет тебе сердце, прямо как этот мерзавец Андервуд.

Арабелла почувствовала, что еще больше покраснела.

– Не волнуйтесь. Я ни в коем случае не собираюсь влюбляться в графа.

– Ты уверена, Арабелла? – настойчиво спросила Лили. Арабелла ободряюще улыбнулась.

– Вам не о чем волноваться, правда.

– Но это мечтательное выражение твоих глаз… В прошлый раз ты так выглядела, когда была влюблена.

– Я просто не выспалась, – упорствовала Арабелла. Мечтательность вовсе не означает, что она влюбилась в Маркуса. Просто плотские отношения были для нее открытием. Каждое прикосновение, каждая ласка была внове; каждое ощущение, которое он вызывал, врезалось в память.

Но теперь, когда она укрепилась в намерении не открывать свое сердце, она в безопасности.

– Пожалуй, нам пора возвращаться домой, – медленно произнесла Рослин.

Первым желанием Арабеллы было возразить. Она не хотела, чтобы сестры сейчас находились в Данверс-холле. Только не теперь, когда у нее осталось еще четыре ночи с Маркусом.

– Тебе нужна наша помощь, чтобы справиться с ним, – убежденно добавила Лили. – Тесс уже может отпустить нас, потому что мы почти закончили шить одежду для вдов и сирот войны.

Заставив себя улыбнуться, Арабелла покачала головой.

– Уверяю, вам незачем возвращаться домой. Я способна сама за себя постоять. И срок пари почти истек. Всего четыре дня, и я выиграю.

– И что потом? – спросила Рослин.

– Потом? Мы освободимся от лорда Данверса и его опекунства и сможем вернуться к нормальной жизни, – с энтузиазмом ответила Арабелла, стараясь не замечать подозрительных взглядов сестер.

Она действительно вполне способна самостоятельно разобраться в отношениях с Маркусом, повторяла себе Арабелла два часа спустя, когда одевалась к ужину. Она твердо намеревалась обращаться с графом с холодной, рациональной беспристрастностью.

Проблема заключалась в том, что, как только она увидела Маркуса, вся ее решимость испарилась без следа. Когда лорд Данверс присоединился к ней в гостиной как раз перед тем, как должны были объявлять ужин, в реакции ее тела не было ничего холодного и рационального. Сердце затрепетало, пульс стремительно ускорился, а кожа сразу же сделалась горячей от интимного взгляда, которым граф встретил ее.

В его голубых глазах было так много чувственности и обольщения! А стоило Арабелле услышать низкий, хриплый голос Маркуса, когда он извинился за опоздание, как ее нервные окончания запылали от удовольствия, а конечности превратились в студень.

Мисс Лоринг потребовалась сила воли, чтобы подобающим образом ответить ему и позволить сопроводить ее к ужину. Когда она оперлась на руку лорда Данверса, то почувствовала, что ее собственные руки дрожат. Теперь они были любовниками, и все ее чувства воспевали этот факт.

Маркус, однако, соблюдал правила приличия, виной чему, безусловно, были слуги. Только когда подали суп и лакеи удалились из комнаты, граф позволил беседе принять более интимную окраску.

– Симпкин сказал, что сегодня днем к вам приезжала моя сестра. Что она хотела?

– Она хотела, чтобы мы лучше узнали друг друга, – ответила Арабелла.