Когда-то это была малая столовая, но на пустых полках возле полуобвалившегося камина свили гнезда грачи, а старинный канделябр так обвила паутина, что Психея не могла определить его форму. Мебели было мало, но и она, оставленная без чехлов, потемнела от сырости и покрылась плесенью. Психея шагнула в комнату и услышала топот маленьких лапок. Содрогнувшись, она вернулась в холл.
Другие комнаты были в таком же состоянии. На полках библиотеки осталось лишь несколько книг, но и те погибли от сырости, холода и от мышей, разбегавшихся при приближении людей.
Гейбриел, который был так счастлив, так полон надежд, так рассчитывал начать новую жизнь, как он перенесет подобное разочарование?
Яркое солнце уже пробивалось сквозь грязные окна, давая ей возможность лучше рассмотреть дом. К несчастью, свет не изменил первого впечатления. Повсюду Психея видела грязь и запустение.
– Гейбриел, где вы? – позвала она.
Наконец она нашла его на ступенях лестницы, ведущей на верхние этажи. Он сидел, закрыв лицо руками. По грязному пятну на щеке, паутине, запутавшейся в его волосах, Психея поняла, что Гейбриел осмотрел большую часть первого этажа. А по его молчанию, опущенным плечам – что он не обнаружил ничего, кроме руин.
– Гейбриел, – прошептала она.
Когда он поднял голову, она была потрясена выражением его лица. Исчезли искры надежды и счастья, щеки ввалились, а в глазах была такая печаль, что у нее сжалось сердце.
– Гейбриел, все будет хорошо. Он покачал головой:
– Здесь должен был быть мой дом, это имение – ключ к возвращению к утерянной мной жизни, достойной джентльмена, к восстановлению моей репутации. И это безнадежно, как и все мои глупые мечты. – Его голос был так безжизнен и лишен привычных интонаций, что Психея могла бы принять его за голос незнакомого человека.
– Гейбриел, это не так. Ваши мечты не были глупыми. – Она хотела взять его за руку, но он отмахнулся.
– Я самонадеянно полагал, что когда-нибудь смогу попросить женщину благородного происхождения разделить со мной этот кров. Сюда мне было бы не стыдно привести свою жену. – Казалось, он не смел посмотреть Психее в лицо. – А здесь только руины. Баррет вывез все, что имело хоть малейшую ценность. Он использовал имение как приманку для таких дураков, как я. – Он хрипло рассмеялся.
– Гейбриел, не надо! – Горечь и гнев в его словах были для нее непереносимы. – Не все так плохо.
– Вы так думаете? – Он поднял на нее глаза, и она снова увидела, как глубока нанесенная ему рана. – Вы бы согласились лечь в постель с пауками, жить с крысами и мышами, которые деловито уничтожают все, что осталось?
– Не надо, дорогой, – повторила она. – Вижу, дом в плохом состоянии. Но стены дома, вероятно, крепки, просто в нем давно не жили. Вы можете восстановить его, только это займет больше времени, чем вы предполагали…
– И больше денег, – тихо добавил Гейбриел. – Мне придется вернуться к карточному столу, а отчаяние – плохой помощник. И если я потеряю эту единственную собственность, куда я пойду?
Психея подумала, что Гейбриел снова покинет Англию, станет изгнанником и будет бродить по свету, как делал многие годы, и у нее защемило сердце. Нет, она не допустит этого.
– Я хотел, чтобы дом был достоин тебя, – заговорил Гейбриел так тихо, что она сомневалась, что понимает его. – Ничего за всю свою жизнь я не желал сильнее, чем предложить тебе хороший красивый чистый дом. Конечно, этого мало для того, кто заслуживает золота, бриллиантов и королевских замков. Но я надеялся.
Психея понимала, как страдает его гордость, как трудно ему скрывать свою боль.
Наступило время сбросить маски.
– Гейбриел! – Она сжала его пальцы. На этот раз он не отдернул руки, но с удивлением посмотрел на Психею, как будто после такого шока, разочарования и горя утратил ясность мысли. – Мне не нужны красивые дома, золото и драгоценности. Мне нужен ты, Гейбриел. Мне нужна только твоя любовь. Лучшего подарка ты не можешь мне преподнести.
Гейбриел долго молча смотрел на нее, затем рассмеялся неприятным резким смехом, в котором слышались и сарказм, и отчаяние.
– Ты думаешь, я хочу, чтобы меня любили из жалости?
– Это не жалость… – попыталась возразить Психея.
– Какой мужчина, любящий тебя, допустит, чтобы ты связала свою жизнь с никчемным человеком с темным прошлым и живущим в грязном свинарнике? Ты достойна лучшего, милая Психея. Мне нечего тебе предложить.
– Предложи мне свое сердце, – тихо попросила она. Он покачал головой, не смея поверить ее словам.
– Я никогда не позволю тебе так низко пасть. – В его голосе звучали и боль, и отчаяние, и страсть, которые он не мог скрыть.
Психея взглянула на него, но он не понял выражения ее голубых глаз. Ах, если бы он мог еще раз поцеловать ее, почувствовать сладость ее губ, показать ей…
Он бы показал, что такое любовь, радость, наслаждение, которые нельзя выразить словами. Но карты легли по-другому, и у него ничего нет, кроме этих развалин.
– Как только вернется кучер, я отправлю тебя в Лондон.
– А ты? – тихо спросила она.
Гейбриел не ответил. Сколько же попыток должен совершить человек, чтобы вернуть себе самоуважение? Хуже всего то, что теперь, встретив и полюбив Психею, он не сможет мириться с бродячей жизнью картежника без репутации и определенного положения, обладающего лишь умением играть, красивым лицом и природным обаянием. А это ничего не стоило!
Она словно поняла всю глубину его страданий.
– Нет, – сказала она. – Я тебя не оставлю.
– Ты должна. Поезжай домой и береги себя и свою репутацию. А я найду Баррета, и мы покончим с этой войной раз и навсегда. Теперь я еще больше ненавижу его.
При мысли, что Гейбриел подвергнется такой опасности, Психея похолодела от страха.
– Нет, – повторила она. – Я остаюсь.
– Я не позволю.
– Ты не можешь меня заставить, – спокойно заявила она. – Хотя…
Гейбриелу и в кошмарном сне не могло привидеться то, что она потом сказала:
– Давай на это сыграем.
– Что? – изумился он.
– Ты же собираешься снова заняться игрой, так? Тогда почему бы не начать прямо сейчас? Если выиграешь ты, я вернусь в Лондон. Если же я, то я остаюсь и… и моим выигрышем будешь ты.
Пораженный, Гейбриел долго молчал, затем с трудом произнес:
– Психея… богиня, ты не знаешь, о чем говоришь.
– О, думаю, что знаю, – невозмутимо ответила она с улыбкой. – Думаю, даже очень хорошо знаю.
Гейбриел никак не мог поверить ей – хорошо воспитанной молодой женщине из благородной семьи. Правда, ее родители были людьми эксцентричными, но и они не предоставили бы ей такой свободы.
