Между тем леди Офелия с помощью слуги выбралась из экипажа, и гости прошли в уютную гостиную, где их встретила сияющая Сюзан. Дейнтри тревожно вглядывалась в лицо сестры, пытаясь отыскать следы побоев, но хотя старые еще не исчезли, новые не появились.
Леди Катарина стояла возле высокого окна и прекрасно смотрелась в своем бледно-зеленом платье из индийского муслина.
— Мы любовались морем, — поздоровавшись, улыбнулась она, указывая на открывавшийся великолепный вид: солнечные лучи сверкали на волнах канала, над водой с криком носились чайки. — Привет, Мелисса. Надеюсь, путешествие было приятным?
— Да, мадам. Можно я выйду, мама?
— Конечно, дорогая, — ответил вместо жены Сикорт. — Наверное, ты хочешь сложить на место свои вещи и рассказать мисс Кэриер о визите в Таском-парк? Она скучала по тебе, страдая от безделья.
Девочка убежала, а Джеффри обратился к леди Офелии:
— Гувернантка просто без ума от нее. Однако теперь не знает, здесь живет Мелисса или нет. Впрочем, хватит о грустном.
Пока он занимал разговорами тетю Офелию, Дейнтри подошла к леди Катарине, по-прежнему стоявшей у окна. Здание находилось на возвышенности, поэтому вид действительно открывался великолепный: залив Сен-Меррин, дорога к парку… Из задумчивости Дейнтри вывел голос леди Катарины:
— Потрясающее зрелище, завораживающее, не так ли? Окна моей спальни выходят на море, и я встаю очень рано, чтобы посмотреть, в каком оно настроении. Обычно море серое, как в Йоркшире.
— Я и забыла, что вы приехали с Севера.
— Ну, не совсем, мой муж был оттуда. Моя семья живет в Линкольншире, но ничего хорошего там нет — погода обычно мрачная, серые краски, все уныло и непривлекательно. Родители умерли, у брата — большая семья, и мое присутствие для них довольно обременительно. Меня тошнит при воспоминании о Йоркшире в это время года. Несмотря на плохую погоду, Корнуолл все же приятнее.
— Вы, кажется, упоминали о кузенах из Сен-Ивз? — многозначительно заметила Дейнтри.
Леди Катарина сильно покраснела.
— Вы намекаете на подозрения, выдвинутые Сюзан, и полагаете, что мне нужно уехать. Однако ваша сестра извинилась передо мной. Я простила ее, понимая, что она просто безмерно разозлилась на Джеффри. Я тоже говорила ему, что он слишком суров с Сюзан. Мужчины часто забывают о собственной силе.
Дейнтри взглянула на сестру — она улыбалась мужу, а тот прижимал ее к себе.
— Видите, — вкрадчиво продолжала леди Катарина. — Джеффри любит Сюзан и ужасно смущен тем, что причинил ей страдания. Он поклялся нам обеим, что больше это не повторится.
Поведение сестры за столом окончательно сбило Дейнтри с толку — та казалась вполне довольной своим браком. О событиях вчерашнего дня не было сказано ни слова. Когда Дейнтри заметила, что Чарли едва не заплакала, когда ей не разрешили проводить Мелиссу, Джеффри заявил, что не возражает против этих визитов.
— И ты тоже приезжай, — добавил он. — Мы ведь живем по соседству, а видимся редкб. У Сюзан из-за этого складывается впечатление, будто мы находимся в другом графстве.
Уже в экипаже леди Офелия заметила:
— Ну, кажется, все нормально. И, похоже, Сикорту преподан хороший урок.
— Возможно, — нехотя согласилась Дейнтри, решив подвергнуть Джеффри более суровому испытанию. За несколько дней до Рождества она непременно посетит Сикорт-Хэд, с Чарли или без нее, чтобы убедиться в правдивости увиденного.
Желая поделиться своими планами, Дейнтри повернулась к леди Офелии, но ее слова заглушили выстрелы.
Лошади замедлили бег, и Дейнтри услышала отчаянный крик возницы: «Гей!». Выглянув в окно, она увидела мужчин в масках и с пистолетами. — Разбойники!
— Грабители, — пробурчала Офелия. — Дьявол, мне нужно снять перчатки!
Изумленная появлением разбойников и еще более странным заявлением тети, Дейнтри отпрянула от окна и буквально оторопела: леди Офелия пыталась вытащить из своей сумки большой пистолет.
— Что ты сидишь с открытым ртом? Твоему отцу и в голову не пришло приспособить в экипаже кобуру сначала из-за вас с Сюзан, потом из-за Шарлотты. Однако ни один здравомыслящий путешественник не отважится ездить по болотам безоружным. Нам просто повезло, что за все время мы не встретили ни одного разбойника.
Дейнтри ошеломленно покачала головой:
— Но вы хоть знаете, как им пользоваться?
— Разумеется. Меня научил этому мой отец. Это делается вот так.
Опустив окно, леди Офелия нажала на курок. Раздался оглушительный выстрел, и один из головорезов, вскрикнув, зажал рукой плечо.
— Попалась — удовлетворенно заметила тетушка.
— Бог мой, мадам, отличный выстрел!
— Был бы, если бы я прицелилась, — усмехнулась леди Офелия. — Дьявол, но остальные-то приближаются. Эта штука рассчитана на два выстрела. Проверим, так ли это. Э, поделом вам, — радостно объявила она, в очередной раз спустив курок, и хлопнула по скамье рукоятью пистолета. — Гони, Коттер, гони! Надеюсь, эти негодяи не законченные разбойники и у них хватит здравого смысла не преследовать нас.
Мужчины, действительно, отстали, и остальная часть путешествия прошла без приключений.
Вернувшись в Таском-парк, они рассказали графу о нападении.
— Уволенные шахтеры, черт бы их побрал. Ищут легкой добычи. Их много околачивается поблизости. Клянусь Богом, Офелия, тебе просто повезло, что ты не снесла этим пистолетом свою дурную голову. Если тебе в следующий раз вздумается покататься по округе, проследи, чтобы слуги и Коттер в их числе взяли с собой оружие.
Перед Рождеством Дейнтри вместе с Шарлоттой отправилась в экипаже в Сикорт-Хэд. Путешествие заняло весь день. Все это время ходили упорные слухи о постоянных нападениях злоумышленников, но, к счастью, их миновала чаша сия.
Дейнтри решила как можно чаще посещать Сикорт-Хэд, чтобы удержать Джеффри от необдуманных поступков. Леди Катарина по-прежнему жила с Сикортами не собиралась покидать их раньше Рождества. По ее словам, кузены из Сен-Ивз уехали к друзьям в Девоншир и неизвестно когда вернутся.
Дейнтри не имела никаких известий от Деверилла и не видела его, хотя совершала ежедневные прогулки по болотам, правда, когда не было тумана. В середине декабря погода уже не радовала солнечными деньками, а грозила снегом, встречала пасмурным утром. Но, несмотря на это, Дейнтри продолжала поездки. Ей хотелось покончить с враждой, сделать же это без примирения с Девериллом являлось делом невозможным.
Она несколько раз пробовала писать ему, но ей не хватало мужества отправить письма. Теперь, когда Дейнтри поняла, что он из себя представляет, — обычный мужчина с обычными запросами и обычным отношением к женщине, — то уже не хотела унижаться перед ним. Всякий раз, когда она бралась за перо, получалось послание к близкому другу, но никак не к незнакомцу, предавшему ее и обманувшему в лучших надеждах.
