– Ты все-таки добился своего, – сказала Олимпия и, обняв его, поцеловала.
– С помощью Эндрю, – поправил Брент. – Когда я первый раз пришел к нему, то подумал, что он слишком молод и, возможно, слишком мягок по натуре, чтобы заниматься таким делом. Но доверился твоему мнению и очень рад, что доверился. Он знает, как добыть информацию, а потом – к кому обратиться в том случае, если чиновник, нужный для решения вопроса, уже подкуплен.
– Значит, она воспользовалась компрометирующей информацией, которая у нее имелась на этого человека?
– Вот именно. Тот чиновник отказался менять принятое им решение из-за страха, что мать откроет его секрет самому дорогому для него человеку – его молодой жене, которую бедняга любит без ума. Твой кузен принял его отказ, но посоветовал ему рассказать обо всем жене, чтобы не стать пешкой в чужой игре. А затем он нашел другого чиновника – обладающего полномочиями изменить прежнее решение. Так что матушка в скором времени освободит семейный особняк, а с сегодняшнего дня она лишена прав на Агату.
Олимпия снова поцеловала Брента. Он выглядел таким довольным, почти счастливым. Но через секунду она поняла, что им обоим поцелуя мало – так велико было желание, охватившее их. Ей ужасно хотелось его, когда они были в Миртлдаунсе, – хотелось испытать наслаждение, которое он дал бы ей, чтобы избавить от страха за сына. Однако они должны были спать порознь, и у них не было ни минутки наедине, чтобы насладиться друг другом.
Брент понимал: сейчас он мог воспользоваться возможностью, и это будет вовсе не нежное и полное ласок соитие – желание переполняло его. В глазах же Олимпии он видел ответную страсть.
– Нам нужно запереться. – Брент с неохотой оторвался от нее и направился к двери.
– Только не задерживайся. – Олимпия принялась распускать шнуровку на платье.
Заперев дверь, он вернулся к ней, на ходу освобождаясь от сюртука и жилета.
– Ох, мне не хочется дожидаться, когда ты разденешься полностью, хотя я и люблю смотреть на тебя обнаженную.
– Тогда поторопись.
– Да я и так… Я настолько тороплив, что даже стыдно становится.
Поцеловав Олимпию, Брент подхватил ее на руки. Когда же она обняла его и обхватила ногами, он, точно пьяный, доковылял до стены и прижал ее к ней спиной. Ее панталончики с оборочками стянуть оказалось совсем не трудно, а потом он просунул руку меж ее ног и понял, что она, уже горячая и влажная, с нетерпением ждала его. Брент тихо зарычал, уткнувшись в ямку у ее шеи; Олимпия же своими длинными трепещущими пальцами расстегивала на нем панталоны.
В тот момент, когда его возбужденная плоть вырвалась на волю, Брент приподнял ее повыше. Разведя ноги в стороны, Олимпия открылась ему, и он вошел в нее. Она крепко держалась за него, а он входил в нее еще и еще, раз за разом. Это было грубое соитие – жаркое и без всякого изящества. Но Олимпия ничуть не возражала, и жажда обладания была настолько велика, что она уже скоро почувствовала: еще немного – и напряжение сменится полным блаженством. Она поцеловала Брента и мгновение спустя громко закричала – жаркая волна наслаждения накрыла ее. А он почти тотчас же присоединился к ней, отстав лишь на один удар сердца.
Брент осторожно вышел из нее и отступил к кровати, на которую рухнул, продолжая удерживать Олимпию на руках. Он с удовольствием слушал ее тихий смех, когда, немного повозившись, она наконец удобно устроилась на нем. «Олимпия просто потрясающая любовница», – сделал он вывод. В силе страсти она не уступала ему и была настолько откровенна в проявлении чувств, что даже начинало казаться, что он ее первый настоящий любовник.
– Ах как мы роскошно отметили твою победу! – Она провела пальцами по его груди, подумав, что нужно расстегнуть на нем сорочку, чтобы коснуться кожи.
– Достойно потраченные усилия. Отдохнем немного… и сможем их повторить.
Смех неожиданно застрял у нее в горле, и она замерла, словно оледенела. Ее глаза были устремлены на спинку кровати, но не видели ее – перед глазами Олимпии вдруг возникла Агата. Бедная девочка отчаянно боролась с отвратительного вида стариком. С улыбкой за ними наблюдала леди Маллам, в ногах у которой пристроился полуголый слуга. Так же неожиданно, как и появилось, видение исчезло. Олимпия выпрямилась над Брентом, пытаясь преодолеть головокружение, которое всегда сопровождало возникавшие у нее видения.
– Ты уверен, что можешь полностью контролировать все, что касается Агаты? – спросила она.
Что-то в ее голосе заставило его насторожиться.
– Уверен. Все, о чем мать договорилась с Минденом, теперь – нуль, не имеющий никакой юридической силы. А любой новый договор должен получить мое полное одобрение.
– А где Агата сейчас?
– На верховой прогулке с подругами, хотя уже должна вернуться домой. А что такое?
Олимпия соскочила с кровати и принялась натягивать панталончики.
– Ты должен немедленно поехать туда.
Брент встал и тоже начал одеваться.
– Зачем? Почему ты так решила?
– Иногда, очень странно и необычно, меня посещают видения. Это, конечно, не то, что бывает с моей кузиной Хлоей. У меня просто возникает отчетливая, длящаяся несколько секунд картинка, и я понимаю, что должна сделать что-то или куда-то отправиться. Я только что видела Агату, которая боролась с каким-то мерзким стариком. Твоя мать присутствовала при этом и наблюдала за ними с улыбкой. И, что очень странно, там был еще и крупный, довольно красивый слуга, который сидел у ее ног.
Накинув на плечи сюртук, Брент бросился к двери; тревога за сестру переполняла его.
– Должно быть, мать пытается наказать меня, уничтожив Агату.
Олимпия едва поспевала за ним.
– Ты лишил ее власти и символа этой власти – проклятого особняка. Теперь она попытается омрачить тебе победу.
Уже в холле Олимпия громко позвала Пола, Артемаса и Стивена.
– Не спорь, – сказала она, увидев, что Брент нахмурился. – Ты же не знаешь, с чем столкнешься, когда вернешься в тот дом. Нужно, чтобы кто-то прикрывал тебя со спины.
– Согласен, – кивнул Брент.
– И вот это тоже не помешает. – Пол протянул ему пистолет.
– Благодарю, – пробормотал Брент, засовывая оружие в карман. А Пол уже выскочил из холла, чтобы кликнуть экипаж. – Нам остается только надеяться, что мы не опоздаем. – Граф пристально посмотрел на Олимпию. – Сколько времени должно пройти, пока то, что ты увидела, случится на самом деле?
– У меня так редко бывают видения, что я не могу точно сказать. Не много, если я правильно помню. Поэтому поезжай. И на этот раз привези Агату сюда.
– Обязательно.
Теперь он не подпустит мать к девочке ближе чем на милю. Заскочив в карету, которую Пол уже успел подогнать к крыльцу, Брент мысленно обозвал себя идиотом. Он должен был предвидеть, что мать захочет отомстить ему! И в этом случае что может быть лучше, чем нанести удар по сестре, которую он так настойчиво пытался взять под свою защиту? Мать понимала, что дом значил для него гораздо меньше, чем благополучие Агаты.
