— И не пытайтесь, моя принцесса. Слишком поздно. Прошлого не вернуть, вы должны забыть о нем.
— Что... что вы себе позволяете?
Наклонившись, он впился губами в эту ее нижнюю дрожащую губу, изнемогая от страсти и ловя аромат жасмина и еще какой-то, не поддающийся описанию, чувственный след, сводивший его с ума. Его плоть превратилась в кремень, дававший знать о себе им обоим.
— Духи Элинор, — прошептал он. — Я стал бы самым знаменитым парфюмером, если бы мог открыть их секрет.
— Вынуждена снова напомнить, что и не думала соблазнять вас, — произнесла Элинор.
Он едва слышал ее, опьяненный возможностью овладеть ею прямо сейчас у горного ручья.
— Вы в этом уверены? — спросил он.
— Да.
— В таком случае я соблазню вас. Что скажете?
— Соблазните? Это что, начало атаки?!
— Не притворяйтесь весталкой, Элинор, не противьтесь голосу страсти.
— Я притворяюсь? — спросила она.
Он впился в ее манящие губы. Ее руки, упиравшиеся в его грудь, тут же обмякли, а пальчики затрепетали, выстукивая непонятный ритм у самого его сердца.
— Я соблазню вас любой ценой, здесь и сейчас, Элинор! — воскликнул он, развязывая свой шейный платок.
В следующую секунду платок полетел вниз, за ним шелковый герцогский камзол и тончайшая батистовая рубашка.
Леди, которую он соблазнял, смеялась. Лучики солнца плясали в бронзовой копне ее волос, оставляя желтые полосы. Но он знал, что смех ее будет недолог.
И она затихла, когда к вороху одежды добавились его узкие панталоны. Она давно приглядывалась к выпуклостям внутри их. Теперь все секреты исчезли.
И она была счастлива, что он не увидел в ее глазах страха или отвращения. Полностью обнаженный, он подошел к ручью и постоял в холодной воде, словно демонстрируя себя во всей мужской красе.
— Неужели вы посмеете... — прошептала она.
— Посмею, — произнес он, пожирая глазами пленительные изгибы ее тела и кожу цвета сливок с малиновым вареньем. Он хотел раздеть ее догола, ощутить вкус ее чувственной плоти.
Но эта дразнящая плоть была слишком хорошо упакована. Он уставился на длинный ряд пуговок, доходивших до самого низа. Их было не меньше двухсот. И все-таки он успешно справился с ними, не считая тех, что сорвались и попадали в ручей с игрушечными брызгами.
— Мы... не должны... — прошептала она.
Он посмотрел в сторону дома. Они были слишком далеко от него, чтобы разглядеть их за скалистыми холмами.
— Никто не придет сюда, — успокоил он Элинор, расправляясь с ее корсетом. — Мы здесь одни, Элинор.
— Здесь слишком открытое место, — простонала она. — Это скандал... Мы... мы оба помолвлены с другими!
— Я женюсь только ради моих детей, — ответил Вильерс. — Я не тешу себя иллюзиями о том, что мне будет хорошо с Лизетт. Хотя я намерен хранить ей верность. Но пока я не женат и даже не считаю себя помолвленным.
— Однако Лизетт уже растрезвонила всем о вашей помолвке, — возразила Элинор, вцепившись в свою сорочку, которую он пытался стащить с нее.
— Не мог же я перечить леди? — усмехнулся Вильерс. — Это был подлинный сюрприз для меня. А до этого ты пыталась женить меня на себе. Вспомни, как это было. Разумеется, я дал тебе для этого основания. Но с Лизетт ничего этого не было.
— Я должна была попросить тебя опуститься на колено, как это принято, — сказала Элинор. — Я еще никогда не получала официального предложения, и Гидеон даже на этот раз не удосужился сделать мне его. Вероятно, ждет окончания траура.
Вильерсу вовсе не хотелось вспоминать о Гидеоне.
— Ты прекрасна, Элинор, — сказал он, — отдай мне твою рубашку. Я знаю, что ты сейчас хочешь получить. Даже твои глаза потемнели от вожделения.
— Нет! — вскричала она. — Не хватало еще, чтобы Ойстер это видел.
Щенок и в самом деле замер на освещенной солнцем скале, барабаня воздух передними лапками, приглядываясь и принюхиваясь. Возможно, ему не совсем нравилось, как обращаются с его хозяйкой, но его протест был слишком ничтожным. Это была не та собака, которой можно бояться. Вильерс преспокойно стянул с Элинор сорочку.
Теперь она могла прикрыться лишь собственными кудрями, окутавшими ее до пояса. Из-под них выглядывал розовый, чуть выпуклый животик с бронзовой опушкой в дельте Венеры.
У Вильерса перехватило дыхание, и из горла вырвалось невразумительное клокотание.
— О! — вскричала она.
Но его пальцы уже ласкали ее, а губы целовали там, куда не могли добраться раньше. Он опустился перед ней на колени.
— Ты не посмеешь... — задыхаясь, произнесла она.
— Посмею. Было бы просто смешно не посметь теперь.
— Я сказала — нет! — охваченная яростью, вскричала Элинор.
И это прозвучало так искренне, что он вынужден, был убрать руки с пленительного изгиба ее стройного бедра, которое он уже целовал с внутренней стороны.
Щеки ее пылали. Но ему пришлось подняться с колен и начать все сначала. Целуя ее, он незаметно вернул свою руку на прежнее место.
— Ты не смеешь трогать меня там, слышишь? — простонала она.
— Разве он не трогал тебя там? — спросил он, слегка отстранившись и разглядывая ее.
— Нет, — ответила она. — Разве это нужно?
— Разумеется, — кивнул он. — Я не хочу критиковать твоего первого возлюбленного, но... — Он провел рукой между ее сомкнутых ног в направлении бугорка Венеры.
Она запрокинула голову, открывая ему шею для поцелуев. Пока он целовал ее, его пальцы проникали все дальше...
— Это приятно... — произнесла Элинор, учащенно дыша.
— Но твою грудь он хотя бы замечал, целовал ее?
— О да, он это делал столько раз... — ответила она, прогибаясь навстречу Вильерсу, что подействовало на него как афродизиак.
Он попытался еще расширить пространство между ее ногами, но она была вся столь изысканна, что он чувствовал такую робость, словно занимался этим впервые.
— Я не вполне уверена, что могу тебе позволить... — простонала она. — О, Лео, ты не можешь...
— Я не могу отступить, — заявил он.
— Так нельзя, не подобает! — безнадежно вскрикивала она, дико озираясь и, казалось, не узнавая окрестностей.
Он отстранился, беря над собой контроль.
— Хоть мы и прилипли к этой живописной скале, не изображай из себя христианскую девственницу, отданную на съедение кровожадному дракону, — язвительно заметил он.
— Я не девственница, — печально произнесла она и привлекла его к себе.
— Благодарю вас за это признание, — ответил он спокойно. — Я должен найти свои панталоны.
— О нет, Лео, нет. То есть да! Я хочу тебя...
— Но не так сильно, как я тебя, — буркнул он, стараясь не касаться ее.
