— Мне ужасно наскучили эти дурацкие песенки о нежных розочках, открывающих лепестки, дабы испить свежей утренней росы! Нет, определенно, нынешние баллады уже не возбуждают меня, как раньше!
— Не возбуждают?
— Да… В них нет ни опасности, ни волнующей интриги, ни страшных приключений — ничего. В них нет остроты, милорд.
— Вы смеетесь надо мной, мадам?
— Возможно.
— Предупреждаю, я плохо понимаю шутки. Мне не раз говорили об этом.
— Вздор, милорд! Я слышала, как вы смеетесь. Думаю, при некотором усилии вы смогли бы научиться находить забавные моменты в песнях о запретной любви и об одураченных лордах.
Гарет резко остановился. Приподнял ее лицо за подбородок и пристально заглянул в сияющие зеленые глаза.
— Запомни раз и навсегда, Клара. Я никогда не найду ничего забавного в том, что моя жена лежит в объятиях другого мужчины. Я продам душу дьяволу, чтобы отомстить за измену.
— Как будто я собираюсь изменять вам! — огрызнулась Клара. — Я порядочная женщина, милорд.
— Я знаю, — мягко отозвался он. — И я благодарен судьбе за это.
У нее потеплело на душе. Он верит ей! Это хорошее начало.
— Пользуясь случаем, — резко начала она, — я хочу предупредить вас, что тоже не намерена прощать супружеской измены!
Редкая улыбка появилась на его губах.
— Вам не нравится мысль, что я могу лежать в постели другой женщины?
— Нет, милорд, совсем не нравится, — взволнованно сказала Клара. — У меня тоже есть гордость, сэр.
— Гордость… Так вот что вас беспокоит! Вы боитесь, что мои любовные похождения затронут вашу честь?
Клара сердито нахмурилась. Она ни за что не признается ему в своей любви! Она ведь понимает, что Дьявол тут же использует против нее это признание… Зачем еще больше увеличивать собственную уязвимость?
— Что же еще они могут затронуть, милорд? — невинно переспросила она. — В этом отношении я немногим отличаюсь от вас. Вы ведь тоже не хотите поступиться своей гордостью, когда говорите, что не потерпите измены.
— Да. — Он слегка прищурился. — Мужская гордость дорого стоит, мадам.
— Не дороже, чем женская.
— В таком случае, пусть ваш трубадур продолжает распевать о розах под дождем и прочей чепухе. — Гарет наклонился и легонько поцеловал жену в губы.
— Гарет…
— Пойдем. Солнце уже высоко, а у меня впереди еще много дел. — Он взял ее под руку и повел по тропинке к селению.
Через десять минут они подошли к монастырской стене, вокруг которой раскинулась деревня. Мимо них прогрохотала телега, доверху груженная соломой. Возница обернулся и почтительно поклонился господам. То же самое сделал и пастух, гнавший отару прямо по улице. Все оборачивались посмотреть на лорда и леди Желания, идущих рука об руку к монастырю.
Клара прекрасно понимала, что большинство этих взглядов обращены на Гарета. К ней жители острова давно уже привыкли, а Гарет все еще был для них человеком новым, странным и незнакомым. Простодушные селяне, однако, понимали, что судьба их отныне находится в его руках.
— Я только передам крем Беатрисе, — обернулась она к Гарету, когда они приблизились к келье отшельницы. — Одну минутку.
Он остановился и взглянул на окно кельи:
— Занавески задернуты. Наверное, она еще спит.
— Что ты! — хихикнула Клара. — Беатриса всегда встает с петухами. И тут же открывает занавески, чтобы, не дай Бог, не пропустить какую-нибудь сплетню.
Клара подошла к окошку. Оно оказалось открытым, как будто отшельница только что высовывалась на улицу.
— Беатриса?
Ответа не последовало.
— Беатриса? — Клара помедлила, а потом просунула руку в узкое окошко и отдернула занавtcку. — Вы заболели? Вам помочь?
Ответа не было. Клара изо всех сил вгляделась внутрь. Сначала она ничего не увидела — занавеска на втором окне тоже была задернута, в комнате стоял полумрак. Но вот, наконец, глаза Клары привыкли к темноте, и она заметила Беатрису, лежащую на полу кельи.
— Беатриса… — Она вцепилась в каменный карниз, пытаясь лучше рассмотреть тело отшельницы. Гарет нахмурился и шагнул ближе к окошку:
— Что-то случилось?
— Я не знаю, — растерянно подняла глаза Клара. — Она лежит на полу. И не шевелится. Гарет, наверное, она сильно ударилась!
Гарет оглядел темную келью:
— Дверь заперта. Я вижу ключ в дверях.
— Но как же нам попасть в келью?!
— Пошли кого-нибудь за кузнецом. И побыстрее, Клара.
Но ее не нужно было торопить.
Несколько минут спустя Джон-Кузнец просунул железный крюк между каменной стеной и замком кельи. Потом они с Гаретом навалились плечами на тяжелую дверь. С третьего удара она слетела с петель.
Гарет первым вошел в маленькую келью. Бросив взгляд на распростертое на полу тело, он покачал головой:
— Она умерла. И не своей смертью.
— Убита?! — в ужасе уставилась на него Клара.
— Я не могу поверить в это! — воскликнула немедленно прибывшая в келью Маргарет. — Это невозможно. За те пятнадцать лет, что я возглавляю эту тихую обитель, здесь не было ни одного убийства.
Клара недоверчиво покачала головой:
— На моей памяти на всем острове не было ни одного убийства!
— И тем не менее это убийство, — сказал Гарет, глядя на открытые, невидящие глаза отшельницы. На своем веку он повидал немало насильственных смертей и научился различать их признаки.
— Вы уверены? — нахмурилась Маргарет. — Но, может быть, ей просто стало плохо ночью и она пыталась позвать на помощь, но не успела отпереть дверь?
Гарет опустился на корточки возле мертвого тела. Коснулся руки отшельницы. Пальцы ее были послушными и безжизненными. Ей уже ничем нельзя было помочь.
— Она умерла ночью, но отнюдь не от болезни. — Он пристально изучал льняной покров на голове умершей. — Она всегда спала в апостольнике?
— Я не знаю, — растерялась Маргарет. — Наверное, да… Возможно, это было знаком ее особого благочестия.
— Это было знаком ее маленького кокетства, — прошептала Клара. — Беатриса очень стыдилась своего второго подбородка и не хотела, чтобы его кто-нибудь увидел.
— Она обожала сплетничать и была помешана на духах и кремах нашей Клары, — обронила Маргарет. — Теперь, когда она мертва, эти грехи кажутся незначительными слабостями. Многие из нас, наверное, отягощены куда более серьезными.
Гарет задумчиво приподнял бровь:
— Пожалуй…
— Она в ночной рубашке, — протянула Клара. — И в ночных туфлях.
Маргарет с беспокойством посмотрела на Гарета:
— Но вы действительно убеждены, что она не скончалась от внезапного приступа, милорд?
— Это было убийство. — Он показал настоятельнице на апостольник. Белый лен старенького покрова был грубо измят и закручен вокруг шеи Беатрисы. — Вот тому свидетельство.
