— Мама послала тебе перекусить. — Дженни протянула юноше кружку с молоком и жестяную тарелку с овсянкой.
— А разве на ужин меня не позовут? — жалобно протянул Эммет.
— Нет, но Эдди сменит тебя уже через два часа.
— Через два часа? Я и так торчу здесь целый день!
— Ну да, всего лишь чуть больше часа. Папа велел тебе ходить туда-сюда, чтобы не уснуть.
— Караулить янки — слишком тяжелая работа!
— Для тебя — может быть. Я видела, как ты клюешь носом.
— Никто на этой ферме не вкалывает так, как я! — выкрикнул Эммет, но девушка уже удалялась от него быстрыми шагами.
Наконец огонек ее фонаря исчез вдали, и бравый караульный остался один на посту. Он широко зевнул, а затем начал вышагивать взад-вперед, стараясь держаться подальше от шеста. В небе сгущались тучи, фонарь над дверью коптильни начал раскачиваться на ветру, и огонь в нем грозил вот-вот погаснуть.
Из темноты послышался шорох, и Эммет вздрогнул. А что, если это подкрадываются янки? Он снова пожалел, что отец запретил ему вытаскивать «ремингтон» из кобуры: с оружием в руке ему было бы куда спокойнее.
Снова услышав шорох в кустах, Эммет насторожился. Присмотревшись получше, он заметил чью-то тень.
— Тейтер, ты?
Ответом ему было молчание.
— Тейтер Уильямс, а ну выходи! Ты меня не запугаешь. Никто не ответил и на этот раз. Эммет пожал плечами и, насвистывая, возобновил прогулки вдоль коптильни. Вдруг из его горла вырвался сдавленный вопль — громадный черный человек стоял на расстоянии вытянутой руки. Глаза великана, отражая свет фонаря, горели желтым огнем. Перепуганный юный охранник развернулся и бросился было наутек, но великан, схватив его, ударил свою жертву о бревенчатую стену коптильни, Эммет медленно сполз на землю.
Наклонившись, Саул перевернул его и, убедившись, что молодой Джиллет дышит, удовлетворенно кивнул.
Элайна, выскользнув из темноты, жестом велела слуге снять с Эммета кобуру, а сама бросилась к двери, стараясь отодвинуть приваленное к ней бревно, и вдруг отскочила, когда из щели высунулся шест.
— Эй, прекрати! — прошипела она. — Мы хотим помочь тебе. — Она хлопнула Саула по плечу и указала на бревно. Негр отодвинул его в сторону одним движением, и Элайна, приоткрыв дверь пошире, жестом велела пленнику выходить.
С трудом выбравшись из коптильни, Коул Латимер прислонился к наружной стене, с наслаждением вдыхая свежий воздух, которого ему так недоставало в его импровизированной тюрьме. Тем временем Элайна юркнула в коптильню и через секунду выскочила наружу, прижимая к себе окорок. Дверь захлопнулась, и слуга положил бревно на место.
Саул подхватил ослабевшего за время заключения янки под мышки и двинулся вперед. Элайна неотступно следовала за ними, крепко прижимая к себе свою добычу. Пройдя по болотистой низине и пробравшись сквозь густые заросли, они, наконец, добрались до того места, где была привязана лошадь. Коула бесцеремонно взвалили ей на спину, велев держаться за гриву, и Саул повел лошадь в поводу.
Вскоре, протиснувшись сквозь живую изгородь кустов магнолии, они очутились позади большого дома с темными окнами. Это место показалось Коулу знакомым, но от долгого сидения в духоте у него путались мысли, и он ничего не мог толком припомнить. Когда его сняли с седла, Элайна отвела лошадь в укромное место в лесу, а Саул взял спасенного под руку и потащил за собой к заброшенному дому. Спустя некоторое время Элайна вернулась, в темноте послышался шорох, чиркнула спичка. Зажглась одна свеча, затем другая. Только теперь Коул увидел, что находится в скудно обставленной комнате. Глядя на растерянное лицо капитана, один из его спасителей вдруг присел на корточки и весело рассмеялся, а другой — рослый негр — лишь добродушно усмехнулся, скаля белые зубы. Внезапно тот, который был поменьше, сорвал с головы шляпу, встряхнул темными волосами и повернулся так, что свет упал ему на лицо.
— Элайна! — Коул не верил своим глазам. — Господи, Элайна! — повторил он, словно произнося слова благодарственной молитвы.
Элайна помрачнела, коснувшись дрожащей рукой ноги гостя: она увидела прореху, тянувшуюся от бедра до колена, кровь пропитала самодельную повязку, и в тусклом свете вся нога казалась перепачканной кровью.
Поняв, что теперь ему ничто не угрожает, капитан со вздохом закрыл глаза и лишился чувств. Это вывело Элайну из столбняка, и она резко произнесла:
— Саул, надо поскорее уложить его в постель.
— Но, мисс Элайна! — Слуга был явно сбит с толку. — В доме всего одна кровать…
Он впервые слышал, чтобы юная леди предлагала свою постель мужчине.
— Не спорь и поторопись, иначе он истечет кровью… Не пытаясь больше возражать, Саул подхватил на руки раненого янки и понес его вверх по лестнице, в то время как Элайна освещала ему дорогу лампой. Открыв дверь в свою спальню, она откинула покрывало и терпеливо ждала, пока Саул укладывал раненого.
— Сначала выясним, насколько серьезная рана, а потом попробуем вымыть его. — Девушка принялась стаскивать с капитана сапоги. Она знала, что может лишиться чувств при виде крови, и вздохнула с облегчением, увидев, что слуга сам начал разматывать повязку. Когда обнажилось бедро Коула, Элайну охватил ужас: ей представилось, как санитары уносят в морг носилки, накрытые белой простыней. Она поспешила отогнать страшную мысль и принялась молиться про себя.
Осмотрев рану, Саул покачал головой:
— Я не очень в этом разбираюсь, мисс, но похоже, дело плохо. Надо обязательно показать его врачу.
Элайна прикусила губу.
— Здешним врачам доверять нельзя. Мы должны доставить его в госпиталь янки…
— А где это, вам известно? Я не видел янки уже несколько дней, зато конфедератов кругом полным-полно. Как же мы вывезем его отсюда?
— Не знаю, — простонала Элайна. — Я могу доверять только доктору Бруксу, а он сейчас в Новом Орлеане — это такая даль!
— В Александрии вообще может не найтись ни одного врача. Пожалуй, вы правы, надо везти его прямиком в Новый Орлеан. Сейчас я обмою рану и попробую перевязать ее.
— А я быстро согрею воды.
Подвесив над очагом большой котел, Элайна принялась разводить огонь. Поскольку по округе рыскали патрули, свет в окнах мог привлечь их внимание, но девушка рассудила, что в столь позднее время никто не будет наблюдать за домом.
Она разыскала шкафчик, где ее мать хранила всевозможные мази, схватила стопку льняных полотенец и простыней.
Поднявшись на второй этаж с большим ведром горячей воды, она обнаружила, что Саул уже успел раздеть Коула: грязная одежда кучей валялась возле кровати. Заметив хозяйку, слуга поспешил прикрыть обнаженного капитана полотенцем, но Элайна только усмехнулась его наивности.
