Каро зажмурилась, изнемогая под натиском желания. Она желала большего, чем звание любовницы Макса. Сегодня, держа на руках новорожденного, она ощутила странную тоску. Ей вдруг захотелось испытать, что это такое – носить ребенка Макса.
Но разве можно думать о подобных вещах? Макс ясно сказал, что не хочет ни жены, ни детей.
Она не может позволить себе подобные фантазии. Не может позволить эмоциям выйти из-под контроля, оставив ее совершенно беззащитной.
И тогда будет слишком легко влюбиться в Макса, а на ее долю выпадут только сердечная боль, муки и сожаления.
Когда Каро проснулась, в грот уже проникли лучи солнца.
Значит, это не чувственный сон! Макс по-прежнему прижимает ее к себе; одна рука запуталась в непокорной гриве волос, сорочка задралась, и набухший, пульсирующий фаллос прижимается к голым ягодицам.
Она медленно открыла глаза. Судя по тому, что грот залит светом, струившимся из трещины в крыше, было уже позднее утро. Макс, должно быть, проснулся гораздо раньше, но позволил ей поспать. Он уже побрился, чтобы не раздражать щетиной ее нежную кожу, и теперь осторожно целовал Каро в шею.
– Я тебя разбудил? – хрипловато спросил он голосом таким же ласкающим, как рука в ее волосах.
– Мм… я видела тебя во сне.
– Надеюсь, сон был приятным?
– Да, хотя не настолько, как в реальности.
Словно прочитав ее мысли, Макс сжал ее грудь сквозь тонкую ткань сорочки.
Каро тихо охнула. Одно его прикосновение, и ей уже нечем дышать!
Но он распластал ладонь на вздрагивающей мягкости ее живота, двинулся ниже, к ее бедрам, ощущая жар, и влагу, и ее желание.
Она выгнулась, прижимаясь к нему, ошеломленная непрошеными чувственными образами, воспоминаниями о том, что проделывали с ней эти пальцы… Безумно непристойные вещи, от которых она теряла голову.
Он удовлетворенно пробормотал что-то, когда свидетельство ее возбуждения оросило его пальцы, но, к ее удивлению, Макс только прикусил мочку ее уха, прежде чем откинуть одеяло и встать.
– Ванна ждет вас, миледи, – шутливо объявил он.
К тому времени, как Каро сообразила, что он не собирается любить ее сейчас, он уже вышел из грота.
Его отсутствие дало ей возможность ответить на зов природы и воспользоваться губками, после чего она последовала за Максом на свежий воздух.
Макс уже стоял в воде, доходившей ему до самых бедер. Увидев его, она остановилась, восхищаясь его могучим телом. А когда он повернулся лицом к ней, ее взгляд невольно уперся в мужскую плоть, способную дарить ей столь неистовое наслаждение. И во рту мигом пересохло.
– Чего ты ждешь? – весело спросил он, вскинув брови, и Каро густо покраснела, сообразив, что он поймал ее за подглядыванием. Румянец стал еще темнее, когда она сняла сорочку и глаза Макса загорелись. Его взгляд, словно нежные руки, касался ее всюду.
Каро с заколотившимся сердцем вошла в воду, все еще довольно теплую, прогретую летним солнышком. Зато струи водопада были почти ледяными, и она удивилась, когда Макс поплыл туда и встал под каскадом, где глубина бурлящей воды была по пояс.
– Но водопад, на мой вкус, довольно холоден, – запротестовала Каро.
– Не бойся, я тебя согрею, – заверил он с трогательно знакомой улыбкой, и сердце забилось еще сильнее.
Она послушно поплыла к нему, нежась под его взглядом, ласкавшим ее наготу. Зачерпнув в горсть воды, он вылил ее на плечи Каро. Оказалось, что в другой руке у него кусок мыла, которым он стал намыливать ее плечи, шею, живот, но не там, где жажда была всего сильнее.
– Коснись меня, – прошептала она.
– Обязательно. Но придется потерпеть.
Он старательно вымыл ее груди, властно гладя белую кожу. Его прикосновение послало стрелу наслаждения, пронзившую ее лоно. Белые холмики были скользкими от мыла, соски потемнели и заострились; Макс блестящими жаркими глазами продолжал наблюдать за каждой ее реакцией.
– А теперь все остальное.
Он легонько развел коленом ее бедра. Рука скользнула между ног, ища, лаская, возбуждая.
Но Каро не нуждалась в возбуждении. Она уже изнемогала от желания. Его прикосновения опаляли.
– Макс, пожалуйста…
Еще секунда – и мыло полетело на каменный карниз, а он все продолжал мыть ее. И, снова накрыв пруди ладонями, прошептал:
– У тебя такие твердые острые соски… – Его язык обводил темные, твердые, как камешки, вершинки. – Настоящая амброзия…
Жадные губы тянули тугие вершинки, вбирали плоть, мягко прикусывали, язык поочередно терзал и ласкал, а твердая, жаждущая входа плоть терлась о ее мягкое лоно.
Макс все продолжал сосать, и соски уже болели от непереносимого возбуждения. Наконец он поднял голову и повел ее под водопад. Каро охнула, когда холодная вода обрушилась на нее.
Но Макс и не думал извиняться за свою проделку и поцелуями стал пить воду с ее губ. Потом отстранился, сжал ее талию и усадил на каменный карниз, так что ее колени пришлись почти вровень с его грудью.
Теперь струи уже не попадали на них, но солнце едва проникало сквозь водяную пыль. Каро вздрогнула от холода.
– Макс, я думала, ты сказал…
– Тише, тебе понравится, обещаю, – пробормотал он, не спуская с нее поразительно теплого взгляда.
Она поверила, когда его рука легла на ее живот, а пальцы запутались в кружеве тонких локонов. Погладив ее, он развел ее бедра, оставив ее нежное лоно открытым для своего наслаждения.
Он безжалостно пожирал ее глазами, и Каро таяла от беспощадного жара этого взгляда. Но тут он встал между ее ног, и холодные капли воды с его волос посыпались на самое чувствительное женское местечко, к которому секунду спустя прижался его горячий рот. Контраст был так ошеломителен, что она едва не застонала.
Но не удержалась мгновением позже, когда один палеи проник в нее и влажные губы нашли тугой бутон плоти. Ее затрясло как в лихорадке, когда к первому пальцу присоединился второй.
Его губы принялись нежно сосать, пальцы проникали все глубже, исторгая стоны из ее горла.
Каро беспомощно вздрагивала, стремясь к разрядке. Бедра ее беспомощно выгибались, и она старалась прижаться теснее к его губам.
Но Макс, похоже, не спешил. Закинув ее ноги себе на плечи, он медленно сосал и лизал, подводя ее к самому пику, погружая пальцы еще глубже, пока язык играл с набухшим бугорком, беспощадно возбуждая ее и одновременно терзая ради очевидного удовольствия слышать, как ее крики становятся громче.
– Макс, я этого не вынесу. Пожалуйста…
– Подожди, рано, – неизменно отвечал он, явно наслаждаясь гортанными звуками, пока она лихорадочно извивалась под его ласками.
И наконец она расцвела для него. Ее пальцы впились в его плечи, и в воздух взвился последний жалобный вопль.
