Позолоченная дверь отворилась, и им показалось, что в зал ворвался ослепительный сноп солнечного света. Затем прозвучало ее имя, произнесенное с любовью и нежностью. Мэрили затрепетала: перед ней стояли Курт и Корд, за ними – улыбающийся Тревис. Мэрили бросилась к ним навстречу и упала в чьи-то распростертые объятия, ничего не видя из-за хлынувших слез счастья.
Драгомир был любезно приглашен в соседнюю комнату, туда же последовали и все остальные, где официальный представитель Соединенных Штатов объявил им о предоставлении политического убежища. Все еще не пришедшая в себя от потрясения, Мэрили никак не могла понять, что этим представителем был не кто иной, как дядя Колт.
– Мы отправляемся обратно, в Испанию, – добавил он уже совсем другим тоном.
– Я не могу поверить в нашу встречу, – повторяла она снова и снова, – я уже давно оставила надежду на то, что когда-нибудь увижу вас.
– Эй! – улыбнулся Тревис. – Ты действительно думаешь, что от нас так просто отделаться? Колтрейны всегда остаются Колтрейнами, Мэрили. Никогда не забывай об этом.
– Как можно? – рассмеялась Мэрили сквозь слезы. Она повернулась к дяде: – Как мне только могло прийти в голову, что я не принадлежу к вашей семье?
– Это наша вина, – серьезно ответил Колт, – но, слава Богу, у нас есть время, чтобы ее загладить. Поторопитесь, нам пора в путь! – И добавил с многозначительной усмешкой: – Ведь мы не хотим обременять наших гостеприимных хозяев своим назойливым присутствием.
Охранник ледяным взглядом проводил их до двери, и Мэрили облегченно вздохнула, увидев неподалеку ожидающих солдат в форме американской армии. Внезапно Драгомир тихо окликнул ее. В его голосе послышалось такое страдание, что Мэрили, почуяв неладное, в страхе обернулась. Он взволнованно смотрел на дочь.
– Прости меня, моя дорогая, но я… Я не смогу поехать с тобой… – сказал он с отчаянием в голосе.
Мэрили все поняла. Она не стала задавать вопросов, не считая себя вправе спорить с отцом. Она знала, что Драгомир Михайловский принял твердое решение, и никто не в силах изменить его.
– Помоги мне, Господи, – прошептал Драгомир с легкой дрожью в голосе. – Когда-нибудь мы встретимся, Мэрили. Здесь… или там… Там, где ждет меня твоя мать.
И отец быстро пошел прочь. Прежде чем открывшие рот охранники сообразили, в чем дело, он уже исчез за ближайшим углом. Драгомир шел навстречу Ирине, навстречу своей судьбе… Как любил он говорить, у него просто не было выбора.
Мэрили почувствовала, как Корд сжал ее ладонь, и поняла: пора ехать…
Они стояли на вершине открытого всем ветрам холма, наблюдая за переливающейся лазурью Средиземного моря.
Не было оркестра, не было украшенного цветами кортежа, не было огромной толпы важных гостей. Были только невеста и жених, святой отец, слышавший их клятву, и семья Колтрейнов, наблюдавшая за их любовью и… триумфом.
Мэрили буквально сияла в белых подвенечных кружевах, Корд был неотразим в бежевом костюме.
Легкий утренний туман, казалось, растревожил память сердца, возрождая тени далекого прошлого, чтобы засвидетельствовать перед ними окончательный триумф любви.
Среди них был и дух Тревиса Колтрейна и его верной жены Китти, чья любовь стала легендой в семье Колтрейнов. Присутствовал здесь и дух Мэрили Барбоу, любующейся свадьбой своей внучки, и любящая тень Дани Колтрейн Михайловской, ставшей образцом любви и благородства для своей дочери.
Стоявшего за молодоженами Колта Колтрейна распирало от гордости за свой род. Рядом с ним была его неизменная любовь – Джейд, его дочь, Кит, с мужем и детьми.
На Корда и Мэрили взирали Тревис Колтрейн Второй и Валери. Тревис держал на руках свою главную драгоценность – Джона Тревиса Третьего.
Наконец, объявив Мэрили и Корда законными мужем и женой, святой отец закончил свою недолгую службу старинным благословением:
– Господи! Пошли нам с небес благодать, надежду и спокойствие! Дай каждому из нас умиротворенность и триумф взаимной любви!
И пусть эта история навсегда останется жить в сердцах тех, кто несет это благословение через всю свою жизнь.
В этой книге автор допускает неточности в изложении исторических фактов. Перевод полностью соответствует оригиналу. – Здесь и далее примеч. ред.
Свинберн, Алджернон Чарльз (1837–1909) – английский поэт.
Яйца, отваренные в кипящей воде без скорлупы.
