Грегори сказал это, когда Айрин садилась в кеб. Услышав его безапелляционное заявление, она плюхнулась на сиденье.
— Послушайте, я не намерена ехать с вами завтра. Я собиралась уезжать только через два дня, — возмутилась она. — Если мои работы пользуются таким спросом, было бы глупо отказываться от заказов.
— Глупо оставаться здесь, — сухо заметил он, — когда у вас нет ни мастерской, ни своего ювелира, ни места, где можно показать свои работы.
— У меня есть свой ювелир — мистер Лукас, который сделал эту брошь. Он всегда рад со мной сотрудничать.
— Не думаю, что он легко расстанется с хорошим и насиженным местом у Бинга ради сомнительной перспективы сделать несколько дорогих безделушек для горстки куртизанок. Как гласит пословица: «Сначала научись ходить, а потом бегай». Наберитесь терпения, Айрин, ваше время придет.
Она понимала, что он прав, но ее бесил его тон, не терпящий возражений. В нем снова сквозила уверенность в превосходстве мужчины над женщиной, чего она совершенно не выносила.
Короткое перемирие закончилось.
— После таких ваших слов мне лучше вернуться к Габриэль, холодно произнесла она. — Поезжайте без меня к своим друзьям, а я зайду с черного хода, если гости еще не разошлись.
— Как хотите, — рассеянно бросил он, погрузившись в собственные мысли. — Выспитесь перед дальней дорогой, а в половине восьмого утра я за вами заеду.
— Но я еще не решила, что поеду с вами, — отрезала Айрин.
Грегори выглядывал из окна экипажа, будто не слыша ее слов, а потом вскользь заметил:
— Не думайте, что Габриэль будет удерживать вас у себя. Вряд ли она будет в восторге от вашей затеи выполнять заказы для куртизанок. В этом смысле мы с ней полностью солидарны, хотя и по разным соображениям.
Айрин прикусила губу.
— У меня другое мнение на этот счет, — твердо заявила она.
Грегори ничего не ответил, и до конца пути оба молчали.
Подъехав к дому, Айрин увидела, что во всех окнах еще горит свет, но у подъезда нет ни одной кареты. Все гости разъехались. Грегори проводил ее до двери.
— Только не будем притворяться и говорить, что провели прекрасный вечер. Просто пожелаем друг другу доброй ночи.
— А я искрение считаю, что это был незабываемый вечер, — возразила Айрин.
— Ну что же, могу только подтвердить ваши слова, — ответил он.
В этот момент открылась дверь, и он вдруг по-новому увидел ее освещенное лицо, такое милое, женственное и притягательное, и вспомнил тот первый миг, когда познакомился с ней. Уже тогда его словно током ударило, когда он поймал на себе взгляд ее изумрудных глаз. Нет, теперь он не оставит ее в Париже одну.
— Доброй ночи, Айрин. Я буду завтра в половине восьмого утра.
В полном смятении Айрин вернулась в дом, видя, как слуги снуют между гостиной и кухней, вынося подносы с грязной посудой.
— Где бабушка? — спросила она одного из них.
— Мадам Роже у себя в спальне. Она просила передать, чтобы вы зашли к ней.
Айрин быстро поднялась по лестнице и увидела Габриэль, готовящуюся ко сну, лежащую в постели с черными атласными простынями и подушками, без грима, без корсета, в шелковой ночной сорочке, под которой угадывались ее обвисшие груди. Она видела пожилую грузную женщину с распущенными крашеными, свисавшими на плечи волосами. Сняв очки, она отложила книгу, которую читала в этот момент, и недовольно посмотрела на Айрин.
— Я поздно пришла, да? — робко спросила Айрин. — Наверное, я тебя разбудила?
— Поздно? — насмешливо фыркнула Габриэль. — В Париже до рассвета не бывает поздно. Ты мне сейчас напомнила твоего отца, этого невыносимого ханжу, это самый смехотворный вопрос, который можно задать парижской куртизанке.
Взяв себя в руки, Айрин села на край кровати и пристально посмотрела на Габриэль.
— Ты сердишься на меня? Чем я тебя разозлила?
— Этой брошью ты испортила мне весь вечер. В моем салоне еще никогда не было такого скандала. Все дамы просто взбесились, когда я дала тебе ускользнуть. После твоего ухода вечер был скомкан. Многие ушли раньше времени. Такого унижения я еще никогда не испытывала.
— Кстати, я встретила одну них, когда мы выходили от «Максима». Она сказала, что зайдет сюда завтра.
— Что?! Она так сказала? — Габриэль побелела от ярости. — Кажется, не она одна будет завтра осаждать мой дом. Надо сказать слугам, чтобы никого не пускали. Я не собираюсь превращать свой дом в рекламное агентство, — сказала она, погрозив Айрин пальцем — Здесь ты не сделаешь ни одного эскиза, ни для кого. Понятно?
Айрин искренне сожалела, что невольно доставила Габриэль неприятности, но решила выстоять до конца, как ей уже не раз случалось в доме отца.
— Тебе не придется держать дом на замке, — ровным голосом произнесла Айрин, пытаясь сохранять самообладание. Я уезжаю. Грегори хочет, чтобы завтра я ехала с ним в Лондон. Я покидаю тебя раньше, чем собиралась.
Габриэль не на шутку расстроилась:
— Но ты еще вернешься? Ты же не бросишь меня навсегда?
— Конечно, вернусь. И обещаю, что буду тебе писать.
Взяв дрожащую руку Габриэль, Айрин прижалась к ней щекой. Они расцеловались.
— Ты славная девочка, — сказала Габриэль, вытирая слезы. — Я буду скучать по тебе.
— Я тоже. Давай попрощаемся сейчас. Завтра не хочу тебя рано будить.
— До свидания, моя дорогая. — Габриэль снова вытерла слезы. Когда Айрин уже дошла до двери, она снова окликнула девушку. В голосе Габриэль послышались заискивающие нотки: — Задержись на минутку, Айрин. Знаешь, если тебе придет в голову сделать для меня эскиз красивой броши, ты доставишь мне большое удовольствие, — хитро сказала она.
Айрин, не задумываясь, кивнула:
— Я обязательно сделаю эскиз и вышлю по почте, а мистер Лукас сделает брошь.
— Да-да, дорогая! Буду с нетерпением ждать!
Направляясь к себе в комнату, Айрин думала о просьбе бабушки. Ей очень захотелось выполнить эту просьбу в знак благодарности за гостеприимство и щедрость Габриэль. Айрин поняла, что Грегори хорошо разбирается в женщинах, в частности, в представительницах полусвета. Он оказался прав и в отношении Габриэль, которая даже не пыталась удерживать Айрин в своем доме и, уж конечно, не потерпела бы никаких заказов со стороны ее молодых соперниц. Причина этого заключалась в элементарной женской зависти. В глубине души Габриэль завидовала своим молодым коллегам по древней профессии. Они испортили ей вечер, притом с типичной для этого круга жестокостью и бесцеремонностью. Вот почему Габриэль решила им отомстить, преградив дорогу к Айрин. Только этого ей не хватало, чтобы Айрин делала для них украшения! Она уже предвкушала, как будет торжествовать, когда появится перед ними с уникальной брошью. Да они просто лопнут от зависти!
