– Теперь я понимаю, что вела себя как дурочка, – прошептала Присцилла, опустив глаза. – А ты способен простить такой проступок?
– Я не из тех, кто прощает просто так, не стану скрывать, Присцилла. Но ты заслужишь прощение, если впредь будешь вести себя безупречно. Только беспредельная верность, иного я не потерплю. Еще один случай вроде этого – и гнев мой будет ужасен.
Присцилла оценила грубую прямоту этих слов. Стюарт с ней честен, даже в ущерб своим интересам, и готов дать ей еще один шанс. Чего же еще требовать?
– Я сделаю все, чтобы ты не раскаялся, – тихо промолвила она.
– А я сделаю все, чтобы это тебе облегчить, – значительно мягче сказал он. – Вместе нам удастся достичь счастья в браке. – Стюарт погладил ее по голове, коснулся щеки и приподнял подбородок. – Мы с тобой муж и жена, Присцилла. Как только ты до конца осознаешь это, все устроится само собой.
Она молча кивнула, и на глаза ее навернулись слезы. Но это уже не были слезы боли. Потрясенная и благодарная девушка не верила своим ушам. Стюарт обещал ей прощение в обмен па одну только верность, как будто впредь могло быть иначе! Он согласен забыть о ее скандальном поступке и жить так, словно ничего не случилось! С ним нелегко, ибо он суров и неуступчив, но при этом честен с ней. Возможно, по-своему Стюарт любит ее.
А Брендон? Он обманом соблазнил ее.
Ради него Присцилла готова была отказаться от богатства, положения, от жизни безмятежной и обеспеченной. Он вскружил ей голову так, что она потеряла способность рассуждать здраво и уже не ценила то, о чем раньше мечтала. Мало того, что Брендон бродяга и убийца, он лишил ее невинности, хорошо зная, что очень скоро бросит, как и других.
Стюарт Эган, напротив, предложил ей руку помощи в трудную минуту, как и после смерти тети Мэдди, и Присцилла поклялась, что никогда больше не забудет его доброты. Более того, навсегда похоронит любовь к проходимцу-ковбою и воспоминания о том, какое наслаждение познала с ним.
С этого дня она станет безупречной супругой Стюарта Эгана. Присцилла заслужит его прощение и даст ему сыновей, о которых он мечтает. Только так – и не иначе, если она в самом деле в здравом уме.
Только бы забыть о виселице, грозившей Брендону! Заслужил ли он такое наказание? В ту минуту, когда дороги их разошлись навсегда, ей почудилось, что его глаза умоляют ее все понять и поверить ему. Как прекрасны эти пронзительно-голубые глаза! Какими ласковыми они бывали, какими любящими! Когда-то она поверила ему, заглянув в эти глаза…
«Господи, помоги! Я не должна думать о нем! Дай мне силы забыть его!»
Она смотрела в океанскую даль и мысленно взывала к Богу.
Снова и снова вспоминала Присцилла незаслуженную смерть Баркера Хеннесси, бесстыжую женщину на балконе с ее накрашенным, алым ртом, а пароход между тем приближался к Галвестону. К тому моменту, когда он пришвартовался у пристани, Присцилла выиграла битву с самой собой и почти выбросила Брендона Траска из головы.
Ей удалось вытравить из памяти чувства и ощущения в минуты страсти и нежности. Остался лишь общий абрис событий, но это не трогало душу, и Присцилла похвалила себя за умение выживать. Способность забывать была ее сильной стороной с самого детства.
Брендон, ссутулившись, сидел на тюфяке, набитом сухими кукурузными листьями. Не слишком мягкое покрытие для неструганых досок нар, тем более что сам Брендон после побоев находился в весьма плачевном состоянии. В здании, отведенном под тюрьму, было душно и жарко. Окнами служили узкие прорези в толстых бревенчатых стенах. Рядом пустовало еще две камеры, и он видел их сквозь дверную решетку.
Тюрьма, находившаяся за конторой шерифа, была словно брошена на произвол судьбы. Казалось, никто в целом свете не помнит о заключенном, хотя окружного судью ждали со дня на день. Брендону раз в день приносили варево из бобов, картошки и бог знает чего еще и кружку питьевой воды. Скудный рацион, но могло быть и хуже.
Впрочем, с человеком, которого ожидала петля, никто не обращался грубо.
Брендону не хотелось думать о предстоящем суде. Защитник стоил денег, свидетелей, которые согласились бы говорить в его пользу, он не имел. Конечно, многие видели, как все произошло, но они находились слишком далеко от Галвестона, да и вряд ли посмели бы бросить вызов федеральному чиновнику.
Тело затекло. Брендон расправил плечи и откинулся, стараясь не замечать боли от грубых досок, впившихся в израненную спину. Он был без рубахи, только в штанах и сапогах. От грязи и крови в волосах образовались колтуны, подбородок зарос щетиной.
«Странно, – думал он, – очень странно. Я никогда еще не попадал в такую опасную переделку, но тревожусь больше о Присцилле». Он надеялся, что Эган все-таки не превратит ее жизнь в ад. О своей судьбе Брендон попросту не думал.
Чаще всего ему вспоминалось недавнее прошлое, минуты, проведенные им в ее объятиях. При мысли о неистовой страсти Присциллы губы его трогала улыбка. Ни разу девушка не отклонила его ласки, ссылаясь на усталость, он же старался смирить нетерпение и брал ее осторожно, бережно, памятуя о том, что ее невинное тело испытывало все это впервые. Брендон мог бы многому еще научить ее, если бы было время! Но она едва-едва начала постигать науку страсти, как все кончилось.
Тут он обреченно думал о том, что Эган, конечно же, охотно заменит его, и горло Брендона сжималось.
Его вывел из раздумий скрежет ключа в замке. Тяжелая дверь открылась с противным скрипом, и сумрак прорезала широкая полоса света. Толстый тюремщик лет сорока пяти, страдающий одышкой, ступил на порог маленького коридорчика:
– Эй, Траск, к тебе пришли.
Брендон прищурился: глаза отвыкли от дневного света. К камере подошли двое.
– Вот те на, как ловко нас надули! Сказали, что покажут Брендона Траска, а тут сидит какой-то полуголый оборвыш. – Том Кемден тряхнул белокурой головой.
За ним следовал кто-то более массивный и высокий.
– Что скажешь, Баджер? – продолжал Том. – Траск ни за что бы не позволил так с собой обращаться. Понюхай-ка, неужто тут воняет парашей?
– Видать, укатали сивку крутые горки. – Уоллес сплюнул извечную табачную жвачку па грязный пол и вытер рот тыльной стороной ладони.
Брендон с трудом поднялся на ноги, подошел к дверной решетке и просунул сквозь нее руки. Том сразу же схватил их и основательно потряс.
– Рад видеть тебя, Том, и, тебя Баджер… надеюсь, я не слишком спешу радоваться. Говорите начистоту, ребята. Вы здесь как друзья или как представители закона?
– И то и другое, – усмехнулся Том.
– Значит, вы знаете, насколько сильно я влип?
– Очень даже верно сказано, друг Брендон, – пророкотал Баджер Уоллес.
