— Да, — произнес он наконец. — Ты имеешь право знать все. — Сожалея, что ему пришлось быть соучастником короля в той неприятной истории, которая лишила эту женщину всех привилегий, дарованных ей по праву, он продолжил: — Мое дорогое дитя, я очень привязался к тебе за эти несколько недель, а теперь, — он тяжело вздохнул, — а теперь ты возненавидишь меня.
— Я никогда не смогу питать к тебе ненависти! — убежденно воскликнула Робби Энн.
На секунду закрыв глаза, Монтильон серьезно проговорил:
— Ты должна понять: то, что я скажу тебе, очень важно, но, к сожалению, ничего не изменит. И ты должна поклясться мне, что никому не расскажешь об этом. Абсолютно никому.
— А кому мне говорить? — пожала она изящными плечиками. — Кроме того, думаю, я уже сама обо всем догадалась.
— Правда? Она улыбнулась.
— Вы знали мою мать. Верно?
— Нет, дорогая, я знал твоего отца.
Зеленые глаза Робби Энн округлились, а рот приоткрылся от удивления.
— Вы хотите сказать то, о чем я думаю? Он утвердительно кивнул.
— Твоим отцом был покойный король Харц-Кобурга, Альберт.
Ожидая услышать от нее гневные и злые укоры, Монтильон был потрясен, когда Робби Энн радостно захлопала в ладоши.
— Я знала это! Я знала! — взволнованно закричала она. — Моя мама всегда говорила мне, что мой отец был из королевской семьи! Я всем рассказывала, что в моих жилах течет королевская кровь, но мне никто не верил. О, как здорово! Вот скажу Бобу, что я… Ой, к черту его! Пожалуйста, расскажи мне о моем отце и моей… моей… — Она внезапно замолчала, ее брови удивленно приподнялись. — Бог мой, это означает, что ее королевское высочество, принцесса Марлена — моя…
— Твоя сестра. Принцесса — твоя сводная сестра, — подтвердил Монтильон.
— Тогда неудивительно, что мы похожи, — рассмеялась Робби.
— Больше того, вы могли бы сойти за близнецов.
— Это точно, — ответила она. — Я ни капли не похожа на свою мать, значит, я пошла в отца. — Она хихикнула. — В своего отца-короля. — Улыбка неожиданно исчезла, и она серьезно посмотрела на него. — И ты помнил обо мне все эти годы?
— Да. — Монтильон не знал, куда деваться от стыда. — Простишь ли ты меня когда-нибудь?
— Здесь нечего прощать, — спокойно ответила она, словно они разговаривали о погоде. — За эти три недели я столько узнала обо всех этих королевских обычаях, что теперь понимаю: вы все просто «исполняли свой долг». — Она заговорщически ему подмигнула. — «Боже, храни короля»… и тому подобное, да?
— Верно, — отозвался он и вздохнул с облегчением. — Робби Энн, ты очень милая, умная женщина.
— Да, но я еще и любопытная. Теперь расскажи мне все. Я моложе или старше своей сестры? Был ли скандал в королевском семействе, когда я родилась? А королева знала о моей матери? Начни с самого начала и расскажи все, что помнишь.
И Монтильон начал свой рассказ.
Мать Робби, Лола Монтес, молодая и необычайно красивая американская актриса, приехала на длительные гастроли в Европу и там встретила короля. Они с королевой сидели в королевской ложе театра, и мисс Монтес сразу увидела его.
Красивая темноволосая актриса привлекла внимание короля, и он в тот же день познакомился с ней. Сначала мисс Монтес отклоняла его ухаживания, не хотела иметь с ним ничего общего. Но он был красив, богат и могуществен, и ее оборона была сломлена. Он посылал ей цветы, дорогие подарки, появлялся в театре каждый вечер, часто оставляя королеву во дворце, пока наконец актриса не согласилась принять его приглашение на ужин.
Это увлечение переросло в серьезный роман, и мисс Монтес по настоянию короля осталась в Харц-Кобурге, а труппа отправилась в Лондон. Она согласилась поселиться в небольшой королевской резиденции на побережье и вскоре обнаружила, что беременна.
А через шесть месяцев королева зачала принцессу Марлену.
— Королева узнала о твоем существовании после твоего рождения и настояла на том, чтобы король выслал тебя вместе с матерью из страны, иначе законному ребенку трон мог бы и не достаться, — закончил рассказ Монтильон. Робби Энн озадаченно нахмурилась:
— Но каким образом мое существование могло угрожать трону?
— Ведь ты родилась раньше сестры. С твоей матерью тут же заключили финансовое соглашение, и вы отправились в Америку. Кроме того, твоей матери пришлось поклясться, что она никогда не вернется в Харц-Кобург и никому не расскажет о твоем отце.
Монтильон пояснил, что в те годы считалось модно и вполне приемлемо для монарха иметь в любовницах актрису. Если бы мисс Монтес не забеременела, все это могло бы продолжаться сколь угодно долго.
Зеленые глаза Робби Энн сверкнули.
— А королевам дозволяется иметь дело с красивыми молодыми мужчинами?
Монтильон покраснел.
— В некоторых монархиях такое случается.
— Знаешь, чем больше я узнаю о королевской жизни, тем больше думаю, что прекрасно подхожу для нее! — Она засмеялась, задорно запрокинув голову. — Ой, не пугайся, я просто шучу! Ты провел со мной три недели, и я ни разу тебя не подвела.
— Твое поведение было образцовым, девочка. Ни одна королева не вела себя так безукоризненно.
— Ну спасибо, Монти. — Она погладила его по щеке. — И благодарю за то, что ты открыл мне тайну моего рождения. Ты не представляешь, каково жить, не зная, кто твой отец. Сколько раз я умоляла свою мать назвать его имя и адрес, но она всегда отказывалась. Однажды она только сказала, что он был красивым европейским правителем, в которого она была страстно влюблена.
— У нее не было выбора. Ее молчание было важной частью сделки, когда оговаривались финансовые условия.
— Теперь я понимаю. Она не могла ничего сказать мне. — Робби вздохнула. — А анонимные послания, которые я получала все эти годы… они шли от королевской семьи?
— Да. Их вручали через нашего агента здесь, в Америке.
— Так вот откуда вы знали, где меня найти! Вы знали обо мне все эти годы!
— Да. И я всегда знал о тебе гораздо больше, чем ты думаешь.
Она радостно улыбнулась и спросила:
— А я буду получать эти анонимные переводы и после того, как…
Монти хмыкнул.
— Они больше не будут анонимными, и ты будешь обязательно получать их. И в качестве награды за прекрасно сыгранную роль ты можешь оставить себе изумрудное ожерелье, которое богач из Сан-Антонио, мистер Форестер, так великодушно преподнес короне.
Ее брови удивленно взлетели вверх.
— О, я не знаю, о чем вы говорите…
— Знаешь, — ответил он. И оба рассмеялись.
День уже клонился к закату, когда Вирджил вернулся в дом Кэннона. Принцесса сидела на крыльце, нетерпеливо поджидая его.
