— Вот оно как! Это скорее всего и поставило вас в неприятное положение.
— Вы такой же, как он! Как бы она ни вела себя в прошлом, теперь герцогиня — беспомощная старая женщина, которой не много осталось жить. Я не требую, чтобы граф лил любящим внуком, — хочу лишь, чтобы он обращался с ней, как положено обращаться с родственниками в приличном обществе.
— Тогда положение безвыходное. Он никогда не станет этого делать.
Мэг выпрямилась:
— Тогда и я не стану! Не понимаю, почему я должна здесь ко всему приспосабливаться.
— Господи! С вами так же трудно, как с ним.
— Вовсе нет, потому что я готова искать решение. Я могу стать посредницей между ними.
Мистер Чанселлор дернулся и застыл в напряженной позе, словно кто-то вдруг воткнул в его позвоночник железный штырь.
— Нет, миледи, прошу вас! Поверьте мне — если вы приблизитесь к герцогине, последствия будут непоправимы.
Мэг вскочила на ноги:
— Мистер Чанселлор, это же смешно! Какая-то безвыходная мелодрама. А где же христианское милосердие и всепрощение?
Он тоже встал.
— Похоронено где-то во дворе Дейнджерфилдов, — с тяжелым вздохом произнес он. — Мне очень жаль, что события стали развиваться таким образом, я надеялся на лучшее. Впрочем, вы замужем всего несколько дней и вам все кажется пока очень странным. Но я умоляю вас, леди Саксонхерст, не совершайте опрометчивых поступков.
— Мистер Чанселлор, я никогда не совершаю опрометчивых поступков. Я славлюсь хладнокровием и благоразумным поведением.
— Неужели? Тогда что вы делали со своим хладнокровием и благоразумием в морозном саду ранним утром пару дней назад?
Мэг запнулась.
— Да, это, наверное, выглядело несколько странно.
— Так же, вероятно, как и недомогание, которое не было недомоганием?
Мэг покраснела.
— Уверяю вас, сэр, что обычно я очень правдива. И в этой лжи я уже призналась графу.
— В этой, но не в других?
Мэг почувствовала себя так, будто получила пощечину.
— Да, у меня есть секреты, но не такие ужасные. Просто они могут немного расстроить графа. Поэтому я предпочитаю не открывать их ему. Надеюсь, мне вскоре удастся все уладить…
— И вы ожидаете, что это меня убедит? Леди Саксонхерст, я знаю Сакса с детства и уверен, что в вашем прошлом не может быть ничего такого, что вы не могли бы ему открыть. — Поскольку Мэг промолчала, он продолжил:
— Вы видели Питера, который прислуживает вашим братьям?
— Да.
— Он был пригвожден к позорному столбу за присвоение чужого имущества. Едва остался жив.
Мэг посмотрела на него с недоверием:
— И граф держит его в доме? Приставил к моим братьям!
— Но он ведь никогда больше ничего не украдет, понимаете? И никогда не обидит ваших братьев. Зачем это ему?
— Но все же…
— Ах, вы так же испорченны, как и большинство людей. По мнению Сакса, нельзя ожидать, что человек исправится, если не дать ему такой возможности. Как видите, он способен простить многое.
Мэг на секунду онемела.
— Мистер Чанселлор, вы же не думаете, что… Уверяю вас, я не совершила ничего противозаконного! — Она решила, что единственная попытка проникновения в чужой дом не заслуживает упоминания.
— А как насчет безнравственных поступков? Прошу прощения, но мы вынуждены обсудить и это. Сомневаюсь, что вы могли совершить нечто, чего Сакс не смог бы понять и простить. Единственное, чего он не приемлет категорически, — это тайны и ложь.
— Мистер Чанселлор, в отличие от мужа я вела безупречную жизнь. И вы забываете, что нынешний неприятный эпизод не имеет никакого отношения к моим секретам или странностям в моем поведении. Он вызван лишь тем, что граф отказался проявить благоразумие в отношении своей бабушки!
Мистер Чанселлор поднял руки:
— Сдаюсь. Просто хочу дать вам несколько простых советов. Герцогиня превратила юность Сакса в ад. Она использовала его, чтобы даже после смерти леди Хелен наказывать ее за неповиновение, за побег и за то, что бунтарка посмела быть счастливой. И за то, что она умерла. Не пытайтесь соединить несоединимое, не выставляйте невыполнимых условий. Но главное — не таите секретов и не лгите.
— О, прекрасно! А какие строгие инструкции вы дадите ему? Или вы наставляете только меня?
Мистер Чанселлор закатил глаза и направился к двери. Когда он открыл ее, Мэг увидела, что муж стоит на пороге.
— Простите, но я услышал, что вы разговариваете в повышенном тоне, дорогая, — ледяным голосом произнес он. — С вами все в порядке?
У него в руке была свеча, пламя которой трепетало на сквозняке. По контрасту с безупречно одетым мистером Чанселлором он выглядел растрепанным — камзол и жилет были расстегнуты, галстук развязан, а ворот рубашки распахнут. Взъерошенный, со странно пляшущими по лицу тенями, он был похож на золотого ангела из преисподней.
— Просто она сотрясает воздух, — отрывисто сказал мистер Чанселлор, — хотя убеждает меня, что совсем не эмоциональна.
— Ах, значит вам поручено было дать мне суровое наставление!
— Разумеется. — Мистер Чанселлор сделал шаг, и граф вежливо отступил, чтобы дать ему пройти. Пламя снова дико заплясало. — Расскажи ей все о своей бабушке.
С этими словами он вышел, а Мэг осталась один на один с мужем, застывшим в дверном проеме.
— Не думаю, что это следует делать, — сказал Саксонхерст так, словно его секретарь все еще был здесь. Пламя свечи успокоилось и ровным светом озаряло его красивое лицо. — Оуэн никогда не понимал женщин. Это только укрепит ее в навязчивой идее. — Он отвесил Мэг иронично-вежливый поклон. — Еще раз доброй ночи, милая женушка.
И закрыл разделявшую их дверь.
Мэг попятилась и рухнула в кресло. Она не понимала, почему эта короткая сцена показалась ей такой ужасной. Ведь граф не был груб, он даже не казался сердитым. Тем не менее она чувствовала себя так, словно он пронзил ее сердце ледяным холодом.
Мэг заметила, что Сьюзи оставила в ее комнате графин с бренди. Умница Сьюзи! Мать Мэг пользовалась разведенным водой бренди, чтобы снять боли в желудке. Возможно, он помогает и от других напастей. Мэг налила полстакана бренди, долила водой и пожалела, что нет меда, чтобы подсластить напиток. Затем, сморщив нос, заставила себя выпить весь стакан залпом, несмотря на то что жидкость обжигала горло.
Через одну-две минуты, когда удалось перевести дыхание, ей показалось, что все трудности отступают. Не то чтобы исчезают… нет, но отодвигаются как удаляющийся берег — все еще реальный, но уже далекий, тонущий в тумане. Она выпила еще один стакан магической жидкости, потом с трудом разделась, порадовавшись тому, что на ней старое платье, не требующее помощи прислуги. Какой же мудрой была ее мать! Бренди обладает почти такой же силой воздействия, как Шила-ма-гиг.
