Глава 25
– Ее светлость была абсолютно права. – Влажное дыхание Саймона Оливера противно щекотало ей ухо. – Вы прекрасно танцуете.
Порция пыталась не показывать неприятия, какое вызывала его потная ладонь, плотно прижатая к ее талии. Интересно, что еще рассказывала ему Астрид? Проинформировала ли она его о том, что его ухаживания будут приняты благосклонно? Что ему стоит лишь попросить, и она ответит ему согласием? Они с Астрид успели обсудить эту тему. Пусть от одного его вида по телу Порции ползли мурашки отвращения и страха, Саймон Оливер был идеальным кандидатом в мужья. Особенно для такой, как она. В силу сложившихся обстоятельств не стоило ждать, что джентльмены из высшего общества выстроятся в очередь у ее дверей, предлагая ей руку и сердце. Как бы там ни было, мужа ей надо найти как можно скорее. У Порции не было иного выхода.
– Благодарю вас, мистер Оливер, – пробормотала она, и волоски на затылке снова встали дыбом. Она повернула голову и обвела взглядом танцующих. Ей снова показалось, что за ней кто-то наблюдает. Наблюдает уже давно.
– Пожалуйста, зовите меня Саймон.
– Саймон, – пробормотал она, возвращая ему взгляд.
Астрид сочла бы, что в их отношениях наметился явный прогресс. Живот ее сжал спазм при мысли о том, что они с Саймоном теперь вроде как друзья.
– Я должен сказать, что наряд на вас сегодня что надо.
Порция поморщилась от столь неуклюжего комплимента и проследила за взглядом мистера Оливера. Он уставился в ее декольте, довольно глубокое. На ней было платье Астрид, которое перед балом пришлось немного переделать, чтобы подогнать ей по фигуре.
– Спасибо еще раз.
Партнер Порции довольно ухмыльнулся. Вальс закончился. Порция облегченно вздохнула.
– Могу я принести что-нибудь, дорогая? Какой-нибудь выпивки?
– Да, с удовольствием.
Саймон Оливер увивался возле нее весь вечер. Душа просила передышки. И наконец, шанс представился. Как только он отвернулся, Порция поспешила затеряться в толпе гостей. Сегодня в салоне леди Гамильтон народу было не протолкнуться. Хозяйка дома могла бы гордиться таким успехом, если, конечно, успех измерялся количеством присутствующих. Музыка, еда и напитки текли рекой. Едва ли бабушка Порции позволила бы ей явиться на такого рода сборище, особенно в столь откровенном наряде. Порция целиком отдала себя на волю невестки, и Астрид с уверенностью заявила, что этот бал – прекрасная возможность осуществить задуманное Порцией.
Пробившись сквозь толпу, Порция вышла на балкон и оттуда по каменным ступеням сошла в сад. Прогулявшись по аллее, она присела на кованую скамью под дубом и подставила разгоряченное лицо свежему ветерку.
Шорох гравия под чьими-то тяжелыми шагами привлек ее внимание. Она смотрела, как из темноты возникла широкоплечая фигура. Мужчина направлялся к ней раскованной твердой походкой. Все ближе и ближе, пока, наконец, образ его не материализовался.
Темная копна волос. Резкие черты. Орлиный нос. Глаза цвета штормового неба.
– Что вы тут делаете? – прошептала она. Сердце распирало грудь, таким оно стало огромным.
– Пришел за вами.
Она поежилась.
– Как вы узнали, что я здесь? – с некоторой запальчивостью спросила она.
Он пожал плечами:
– Это совсем нетрудно. Надо лишь знать, кому и сколько дать, и всегда получишь нужную информацию.
– Вы подкупили моих слуг? – с раздражением и досадой уточнила она.
– Всего одну служанку.
– Разве вас сюда приглашали?
– Нет. – Хит усмехнулся. – Одним гостем больше, одним меньше – кто заметит?
Порция раздраженно мотнула головой и скрестила на груди руки. Наглости ему не занимать, это точно.
Он молча окинул ее взглядом, задержавшись глазами на слишком откровенном декольте. Она едва поборола желание прикрыться от его взгляда рукой. Никогда раньше она не надевала ничего столь вызывающего, столь яркого. Астрид клялась и божилась, что малиновый цвет Порции к лицу, что он подчеркивает красоту и блеск ее темных волос, делает ярче взгляд, а коже придает сливочный оттенок. И судя по взглядам, которые она ловила на себе сегодня, наряд вполне отвечал поставленной цели.
– Вы пришли, чтобы снова оскорблять меня? – Она безвольно махнула рукой, и собственная апатия удивила даже ее саму. – Я думаю, это не доставит вам удовлетворения. То, что произошло в Йоркшире, меня не сломило. Я все еще способна высоко держать голову. Так что можете возвращаться домой с чистой совестью.
Он не торопился с ответом, и под его испытующим взглядом дышать отчего-то становилось все труднее. Как всегда. В этом смысле ничего не изменилось. Его присутствие, как и прежде, завораживало, подавляло разум и волю. Время, расстояние, новая цель в жизни ничего не изменили. Печально. Нет, досадно. Она решила расстаться с мечтами и детскими глупыми желаниями, прекратить ребячество и делать то, что велит долг. Она более не была тем слабым созданием, что отдается на волю страстей. Сейчас она руководствовалась чувством ответственности. Она стала взрослее, мудрее. Ей следовало быть выше желания быть с Хитом.
Небрежно пожав плечами, при этом продолжая смотреть ей в глаза с особой, лишь ему присущей пристальностью, он протянул:
– Это не меняет того, что произошло между нами. – Его хрипловатый голос обволакивал, терзал, скользил по ее коже, как шелк.
Горло ее сжал спазм.
– Все в прошлом. Я все забыла.
– Лгунья, – прошептал он так тихо, что она едва смогла его расслышать. Глаза его блеснули яростью, словно ее слова, пусть лживые, как он сам заявил, вызвали в нем безотчетный яростный отклик, побудили его опровергнуть их, доказать обратное.
– Я все забыла, – настойчиво повторила она и встала. И, желая убедить его в том, что она действительно переступила через все, что было между ними, и продолжила жить как ни в чем не бывало, Порция, вскинув голову, добавила: – Мистер Оливер весьма успешно помог мне стереть вас из памяти.
Хит схватил ее за плечи и встряхнул.
– Хватит, Порция, – прошипел он. – Я знаю, что ты на меня злишься, и по праву. Но не притворяйся, что ты ничего ко мне не чувствуешь.
– О, кое-что я все же чувствую. – Наконец и в ней пробудился гнев. Все случилось очень быстро, словно в ней вдруг вспыхнул пожар. Она, как пойманная в силки птица, забилась в его руках. Грудь ее вздымалась, выдавая ее смятение. – Нечто сродни ненависти. – Она крупно вздрогнула всем телом. Один вид его приводил ее в бешенство, как и тот предательский огонь в крови, что в его присутствии разгорелся так, что грозил сжечь ее дотла.
Хит улыбнулся. Этот изгиб его чувственных губ заставил ее замереть в его руках.
