Со своей стороны Кэтрин не до конца понимала, что, собственно, произошло.
Кэтрин покосилась на даму, что сидела рядом:
Занятная личность. Мария была пухлой женщиной средних лет с добродушным лицом и большими выразительными глазами. Макс сказал, что она его кузина. И вдобавок итальянка, что вполне объясняет ее смуглый цвет кожи и говорливость. А что за таинственная бабушка? Женщина со средствами, если судить по карете. Кэтрин подумала и о Максе де Роуэне. Как-то так получилось, что она вообразила себе, будто он совсем одинок. Такое уж он создавал впечатление, специально и вполне осознанно, отметила она.
В голове у нее кружилась череда сомнений и вопросов. Что он за человек? Во всяком случае, не обнищавший полицейский. Может быть, даже и не среднего достатка чиновник. Да знает ли она его вообще, его, которому она только что отдалась по доброй воле? Скорее всего, нет. Ей надо бы сожалеть о случившемся, однако странным образом этого чувства она не испытывала. А Макс? Она украдкой бросила в его сторону торопливый взгляд, однако выражение его лица оставалось совершенно непроницаемым.
Карета прогрохотала мимо Уайтхолла и резко свернула на Стрэнд. Мария чуть было не свалилась со скамьи и оборвала свою болтовню, чтобы сесть поудобнее. Кэтрин не преминула воспользоваться моментом.
– У вас такой милый акцент, – вежливо завела она разговор, – вы, наверное, итальянка?
Женщина с некоторым изумлением воззрилась на нее.
– Si, а вы что, не знали? – спросила она. – Наша семья из come si dice Toscana!
– Тоскана, – негромко подтвердил Макс.
– Ах да, – кивнула миссис Витторио. – Но синьора, бабушка Максимилиана, много лет прожила в Милане. Потом началась война, – женщина неопределенно повела плечами, – в Ломбардии стало совсем плохо, в Италии ненамного лучше. Нам пришлось уехать.
Рассказ Марии захватил Кэтрин.
– И вы приехали в Лондон? Почему?
Миссис Витторио всплеснула руками:
– Почему? Заняться торговыми делами, естественно! – Она бросила настороженный взгляд на Макса, потом вновь обратила все свое внимание на Кэтрин. – Синьора, моя кузина всегда говорила, что победят все равно англичане. О, она многое повидала. Уж она-то знает, можете мне поверить.
– Поразительно! – поспешила восхититься Кэтрин, не очень понимая, что имеет в виду миссис Витторио. Она повернулась к Максу: – А в каком возрасте вы приехали сюда, мистер де Роуэн? Вам было интересно приехать в другую страну?
Максу возможности ответить не дали.
– Нет, нет! – вмешалась в разговор миссис Витторио и даже руками замахала. – Максимилиан был тогда совсем ребенком и жил в замке у своего отца на Рейне. А он вам говорил, что на самом-то деле родился именно здесь? Его родители приехали по делам, и вот ... – По лицу ее мелькнула шаловливая улыбка. – Мы часто над ним подшучиваем, что он один из вас, истинный англичанин.
Макс поспешил вмешаться в занимательный рассказ.
– Мария, – хмуро сказал он, – я более чем уверен, что леди Кэтрин наши семейные истории не интересны.
Миссис Витторио снова всплеснула руками и воздела их к небу.
– Максимилиан, о чем ты говоришь? Разве она сама меня об этом не спросила?
Макс озадаченно помолчал.
– Да, верно.
Он откинулся на спинку своего сиденья, перевел взгляд на Кэтрин и заговорил, как ей показалось, тщательно взвешивая едва ли не каждое свое слово:
– Большинство англичан, леди Кэтрин, сочтут меня за полукровку. Свой род я веду от смешения каталонских виноторговцев, испанских крестьян и итальянских торговцев. Возможно, и от еще менее родовитого люда. Но мой отец родился в Эльзасе. Местечко самое что ни на есть крохотное. Подозреваю, вы про него даже не слыхали.
Кэтрин согласно кивнула, и он после продолжительного молчания продолжал:
– Там холмы и повсюду виноградники. Эльзас находится между Рейном и горами Вогезы.
Что-то шевельнулось в памяти Кэтрин.
– Кажется, где-то во Франции?
Макс горько усмехнулся.
– Зависит от того, кого вы спрашиваете, – негромко ответил он. – Наполеон, вне всякого сомнения, считал именно так.
– Вот как! – протянула Кэтрин. Она начала догадываться о горечи в его словах. – А когда вы туда приехали? Сколько лет вам было тогда?
Макс снова надолго замолчал, и взгляд его потемнел.
– Задолго до революции, – наконец ответил он. – Я был тогда уже почти взрослым.
Тон его не располагал к дальнейшим расспросам.
– Хватит о грустном! – с живостью воскликнула Мария. – Скажите, миледи, вам нравится тосканская кухня?
Кэтрин пожала плечами и улыбнулась.
– Не знаю. Боюсь, я мало ездила по свету.
– Да, мир велик, верно? – спокойно заметила Мария. – Вот Мaкc повидал много всяких новых мест. Он вам может рассказать обо всем, что пожелаете. Я – другое дело! Я вам смогу рассказать только про еду.
И она начала рассказывать. Пока карета синьоры катилась по Флит-стрит, Мария Витторио расписывала массу кулинарных изысков, которые можно подавать на обед, – странные, с чудными названиями блюда, совершенно неизвестные Кэтрин, знавшей лишь вкус говядины с бараниной, но вызывавшие желание вдохнуть их аромат и попробовать. Путь оказался неблизкий. Мария все говорила, а они проехали Сити, потом Тауэр и углубились в кварталы Ист-Энда, про которые Кэтрин только слышала.
Макс на всем протяжении приятной болтовни Марии стоически просидел молча. Похоже, он ни на секунду не отвел взгляда от лица Кэтрин. А когда она время от времени поглядывала в окно кареты, то могла чувствовать, как его взгляд буквально прожигает ее насквозь. Внезапно ей захотелось, чтобы тогда они отмахнулись от стука в дверь. Они смогли бы подольше побыть вместе и еще раз предаться любви. Но у них не оказалось возможности закрепить нежные узы близости, которые возникают между любовниками, продремавшими в объятиях друг друга. Не оказалось и возможности пошептаться, пусть и неуверенно, о своем будущем.
А существовало ли у них будущее? Кэтрин чувствовала, как будто они не доделали до конца что-то очень важное. Вопросы так и остались без ответов. Теперь же к ней вернулись отчужденность и сомнения. То же самое она могла видеть в полуприкрытых веками глазах Макса. С чувством утраты и печали в душе Кэтрин обратила внимание на вид, который открывался ей из окна кареты. Т о, что она увидела, лишь добавило ей беспокойства.
Перемежаемые утонченной архитектуры домами, изящными церквами и частными садами, перед ее глазами тянулись целые кварталы жалких жилищ такой убогой бедности, которая Кэтрин и в самом страшном сне не могла привидеться. Неподалеку от Мейфэра располагались районы, которые заселяла беднота, но такой нищеты даже там она не видела. И даже здесь особняки богатых дельцов и процветающих торговцев соседствовали с неприкрытой нищетой лишь потому, что из восточных кварталов ближе добираться до Сити и доков.
