— Возможно, — мягко предположила девушка, — ее чувства отданы уже кому–то другому.
— О, я уверен, что так и есть, — лицо Беркли потемнело. — Но он не подходящий для нее мужчина. Он разобьет ей сердце и оставит обесчещенной и одинокой.
— Возможно, он не настолько плох. — Она ощутила тяжесть в желудке.
— Он — негодяй с черным сердцем, — категорически заявил Беркли.
Марианна удивленно воззрилась на него. Не исказили ли чувства Беркли его восприятие? Или она действительно изобразила лорда Б., Томаса, таким подлецом? Безусловно, она сделала его довольно мрачным и замкнутым, может даже угрожающим, и определенно высокомерным. За исключением высокомерия, пожалуй, лорд Б. был в большей степени продуктом ее воображения, нежели чем–то другим.
Его поступки — их поступки — были отчасти правдивы, но имели весьма примерное отношение к ее с Томасом настоящим действиям. Тем не менее, было ясно, что Беркли никогда в это не поверит, даже если узнает правду. И никто другой, как она подозревала, тоже не поверит.
— Она должна вырваться из его когтей. В конце концов, я ее найду, — непреклонно пообещал Беркли. — Я нужен ей.
— Милорд, — Марианна положила ладонь ему на рукав, — вы не допускаете возможность того, что она не связалась с вами, потому что, ну, довольна своей судьбой?
Его брови грозно сошлись над переносицей.
— Я не могу в это поверить. И не поверю, пока не услышу из ее собственных уст.
Марианна беспомощно посмотрела на мужчину. Бедный, милый человек. Он попал в ловушку ее воображения, и теперь считает себя влюбленным в женщину, которая имеет лишь слабое отношение к реальности. Это полностью на ее совести, и ее прямая обязанность что–нибудь с этим сделать.
— Мой дорогой лорд Беркли, — медленно произнесла девушка, убирая свою руку. — Боюсь, вы стали жертвой обмана.
— Как вы можете… — он выпрямился и сердито посмотрел на нее. — Я думал, вы понимаете. Я думал…
— Чепуха, — она отмела его возражения. — Насколько я понимаю, вы томитесь по женщине, которую любите, но которую никогда не видели. Следовательно, чтобы вы о ней ни знали, или думали, что знаете, неполно. Вы сотворили ее из собственных надежд и желаний. Вы совсем ее не знаете.
— Смею сказать, я…
— Вы влюблены в мечту. В фантазию, которая не более реальна, чем рассказ в книге. Вымысел, милорд, — Марианна покачала головой, — не является реальным, и никогда таковым не станет.
— Миледи, я…
— Посмотрите вокруг, — Марианна указала на толпу. — Здесь несколько прекрасных юных леди. Настоящих женщин, и я подозреваю, немало таких, которые могли бы искренне заинтересоваться вами.
Беркли пристально посмотрел на нее.
— Вы, правда, так думаете?
— Да, без сомнений, — девушка рассмеялась от облегчения. — Почему бы и нет, вы весьма очаровательны и более чем красивы. Любой женщине — любой реальной женщине — было бы лестно стать объектом вашего внимания. И, полагаю, более чем одна могла бы ответить вам взаимностью.
— Правда? — лицо мужчины расплылось в медленной довольной улыбке.
— Правда, — удовлетворение окатило Марианну. При некотором везении, Беркли теперь забудет о провинциальной мисс и обратит свои интересы куда–нибудь еще. — А сейчас, похоже, настало время стартовать нашей команде, готова я к тому или нет.
— Ничего не бойтесь. Я буду рядом с вами, — обнадеживающе пообещал он. — Когда бы вам ни понадобилась моя помощь.
Марианна с отвращением осмотрела маршрут.
— Как хорошо знать, что кто–то будет под рукой и поможет мне подняться, если я потеряю связь с этим созданием.
— Можете на меня рассчитывать, — в глазах Беркли засветился странный огонек. — Я буду находиться рядом с вами каждую минуту.
— Спасибо, — пробормотала девушка и обратила взор на препятствия впереди, пытаясь избавиться от нехорошего ощущения, что пока она отвлекала чувства Беркли от провинциальной мисс, видимо, помимо всего прочего, направила их в новое непредвиденное русло.
* * *
Или может быть это Беркли?
Томас наблюдал, как команда Марианны проходит дистанцию. Беркли, обычно прекрасный наездник, держался позади остальных, чтобы идти наравне с Марианной. Ее навыки верховой езды были в лучшем случае удовлетворительными. Томас одновременно был и благодарен и раздосадован на Беркли за его внимание. Право слово, неужели она нуждается в подобной поддержке?
Маркиз, тем не менее, вынужден был признать, что она обладает изрядной храбростью. Вероятно, проявленной не к месту, но всё же. Марианна старалась скрыть свой страх, но он, и возможно только он, видел это в линии ее рта и положении подбородка. По крайней мере, девушка была довольно разумна, чтобы забеспокоиться, учитывая растущую сложность маршрута и свои ограниченные способности. Но она еще не сдалась. Томас невольно улыбнулся и отметил внезапный прилив гордости. Марианна была само великолепие, настоящая будущая герцогиня. Его будущая герцогиня. И такая же упрямая, как и все герцогини, которые были до нее.
Она справилась с умеренно сложным прыжком, но приземлилась жестко. Томас сочувственно вздрогнул.
Был ли интерес Беркли к ней простым совпадением или же он каким–то образом выяснил, что она и есть та женщина, в которую он, как заявлял, влюбился? Или того хуже, не призналась ли Марианна ему во всем? После его появления у Кадуоллендера она была хорошо осведомлена о чувствах мужчины. Нет, не может быть, Пеннингтон бы уже знал. Разве что Беркли ему не открылся? Чушь, Беркли бы сказал Пеннингтону; более того, Беркли бы разболтал всё всем и каждому. Кроме того, знай Беркли правду, он тотчас же сцепился бы с Томасом.
Марианна приблизилась к водной преграде, и Томас задержал дыхание. Ее лошадь была прекрасно натренирована и взяла препятствие с легкостью, не оправдав мимолётного испуга на лице девушки.
Был ли Беркли новым поклонником в жизни провинциальной мисс? Или это был Пеннингтон? Маркиз отбросил тревожащую мысль о том, что возможно это был некто совершенно другой.
Чёрт возьми, разве можно быть хоть в чём–то уверенным, если речь заходит о Марианне? Почему она не может быть… ну, обыкновенной женщиной? Такой, которой всего–навсего нужен брак и супруг, о чьих нуждах и желаниях она бы преданно заботилась? Женщиной, которая никогда бы не подвергала сомнению решения или поступки мужа?
Томас протяжно и расстроено вздохнул, заранее зная ответ.
Будь Марианна такой женщиной, она не была бы той единственной, которая вязала его нутро узлами, доводила до буйного помешательства и управляла его рассудком так же, как и его чреслами.
Томас продолжал наблюдать, пока девушка благополучно не прошла маршрут, и облегченно перевел дыхание. Конечно, ей следует сейчас сдаться, но кто знает, как она поступит? Марианне хватит упрямства продолжать до тех пор, пока она не приземлиться плашмя на свой очаровательный зад. Она, вероятно, видела в скачках приключение: опасное и восхитительное.
