Как это похоже на Федру. Она говорила о подобных вещах так, словно в этом не было ничего предосудительного. И все же Алексия была рада, что подруга завела этот разговор. В последние несколько дней она как никогда остро ощутила отсутствие Роуз. Ведь любой женщине иногда нужно с кем-то поделиться самым сокровенным.
– Кажется, я действительно получаю от этого ни с чем не сравнимое удовольствие, – призналась Алексия. «И я слишком быстро справилась со своей антипатией. Окончательно справилась».
– Странно слышать от тебя подобное. Надеюсь, ты не разделяешь глупое мнение о том, что удовольствие греховно.
– Нет.
Не греховно. Однако опасно. Алексия не могла объяснить этого Федре. Она даже не могла подобрать нужных слов. Но порой, когда девушка предавалась страсти, ей казалось, что она отдает Хейдену частичку своей души.
– Я просто хочу понять, нормально ли получать удовольствие от близости с мужчиной, которого не любишь.
– Если это нормально для мужчин, то почему ненормально для женщин?
И правда, почему? Алексия не могла отрицать справедливости вопроса. Хейден вряд ли переживал из-за того, что получает слишком много удовольствия.
Федра поудобнее устроилась на диване, закинув ногу на ногу, и, судя по всему, приготовилась посплетничать.
– Ты спросила, почему я считаю Ротуэлла холодным. Могу объяснить. Не потому, что его суровость стала уже притчей во языцех. Просто я знаю одну из его бывших любовниц.
– Она назвала его холодным?
– Она сказала, что он был прекрасным любовником, но всегда оставался каким-то отстраненным. Она делила удовольствие с мужчиной, которого знали все. Мужчиной, которого вряд ли можно назвать мягким и сердечным. Обычно в постели всплывает на поверхность иная сущность.
Именно так оно и было. Алексия чувствовала, что временами в Хейдене просыпался совсем другой человек. Ей польстило, что с ней он был менее холоден, чем со своей бывшей любовницей.
– Наверное, у него было много любовниц.
И без сомнения, появятся в будущем. Ведь Хейден не сказал, что подобного не случится. Федра пожала плечами:
– Это общепринятая практика. Мой друг говорит, что Ротуэлл ведет себя довольно странно. С такой-то внешностью он мог бы соблазнять женщин, не прилагая никаких усилий. Однако он должен прежде убедиться в том, что женщина понимает, что выиграет от связи с ним, а чего не получит никогда. Такие отношения весьма удобны, но лишены даже малейшего намека на романтику. А ведь даже куртизанки думают, что за близостью с мужчиной стоит нечто большее, нежели простое удовлетворение плотских желаний. Все мы так думаем.
А ведь Хейден и ей ясно дал понять, что у них будет за брак. Настолько ясно, что Алексия сначала подумала, будто он предлагает ей роль любовницы, а не жены.
«Даже куртизанки думают, что за близостью с мужчиной стоит нечто большее». Неужели она думала точно так же? Неужели ждала большего? Может быть, теплое отношение к ней Хейдена и ощущение уз, связывающих их воедино, просто иллюзия, которой Алексия тешит себя, стараясь уйти от горькой правды?
– Прежде чем соблазнить женщину, – продолжала между тем Федра, – Хейден настаивал на медицинском обследовании. Все это говорит о том, что Ротуэлл явно не страдает от переизбытка эмоций, не так ли? Вполне понятная предосторожность, холодно и равнодушно просчитанная.
Вслед за Федрой Алексия взяла с тарелки пирожное. Федра пекла их сама. Она все делала сама, хотя средства позволяли ей нанять служанку. И не одну.
– Знаешь, я навела о нем справки, как только узнала, что ты выходишь за него замуж, – сказала Федра. – И узнала о странностях его семьи.
– Что ты имеешь в виду?
Федра округлила глаза и даже перестала жевать. Алексия рассмеялась: до того комично выглядела сейчас подруга. Федра тоже рассмеялась, обдав собственное платье фонтаном крошек, полетевших изо рта.
Она стряхнула крошки и продолжала:
– Как я уже сказала, нам стоило поговорить об этом прежде, чем ты выйдешь замуж. Ты ведь совсем ничего не знала о Ротуэлле.
– Знала достаточно, – пробормотала Алексия, уставившись на пирожное, которое держала в руке.
На этот раз смех Федры прозвучал вульгарно.
– Эффект от твоего пробуждения, Алексия, просто восхитителен. Кто бы мог подумать, что удовольствие одержит верх над твоей знаменитой практичностью? Мужчина соблазнил тебя, и ты тут же утратила способность мыслить разумно? Не удивлюсь, если ты сейчас скажешь, что влюбилась и тебе безразлично, кто он и какой он.
– Смейся, если хочешь, но не обвиняй меня в том, что я превратилась в романтичную дурочку. Я не расспрашивала его о прошлом его родственников. Просто не представилось возможности сделать это тактично.
– И все же в прошлом его семьи есть момент, о котором знать необходимо. Говорят, его мать по несколько дней, а то и недель не покидала собственной спальни. Очевидно, она страдала тяжелой формой депрессии. Я также слышала, что у нее был недюжинный писательский талант. Так что думаю, она уходила в себя в момент написания своих опусов. В последние годы жизни она и вовсе удалилась в отдаленное имение. Кое-кто думает, что она тронулась рассудком. Зачастую именно поэтому люди становятся затворниками.
– Не думаю, что Хейден унаследовал болезнь матери. Он не стал бы от меня этого скрывать. Предупредил бы.
Федра стряхнула с платья оставшиеся крошки.
– Возможно, дело не в наследственном заболевании, поэтому Хейден и не счел нужным тебя проинформировать. Но разговоры о сумасшествии его матери вспыхнули с новой силой теперь, когда Истербрук стал всех поражать своими эксцентричными выходками. Те, кто ведет подобные разговоры, действительно верят в болезнь матери братьев и считают, что в скором времени маркиз сойдет с ума. Но есть и другие объяснения этих ее уходов в себя, и в одно из них я верю.
– И что же это за объяснения?
– Некоторые считают это преданностью искусству. Стремление творить было настолько сильно, что она замкнулась в себе.
– Но ты, похоже, не слишком в это веришь.
– Женщине необязательно становиться затворницей, чтобы писать. Не нужно замыкаться в себе. Но с матерью Хейдена дело обстояло именно гак.
– Так какому же объяснению отдаешь предпочтение ты?
– Любому из тех, что соответствует той скудной информации, которой я владею. У нее вполне могла быть какая-нибудь болезнь. Сифилис, например.
Алексия удивленно посмотрела на подругу. Но Федра неправильно истолковала ее удивление.
– Это…
– Я знаю, что это такое. Я не ребенок.
– Это вполне объясняет тот факт, что Ротуэлл отправляет любовниц к врачу. Если он видел результаты болезни, то должен бояться ее больше, чем остальные мужчины. Даже если он сильно желает женщину, он не станет действовать до тех пор, пока не поймет, что его жизни ничто не угрожает.
