Доведя ее почти до безумия изощренными ласками, он лег на нее сверху, поместив свои бедра между ее ног.
– Скажи мне, Элина, – потребовал он, гипнотизируя ее взглядом при свете лампы. – Что тебе сейчас нужно? Свободы, которой ты так добивалась?
– Пожалуйста… – прошептала она, страстно желая, чтобы он в нее вошел.
– Я должен освободить тебя сию же минуту? Ответь мне!
– Нет… Я хочу… хочу…
– Неужели? И чего же ты хочешь? Свободы?
– Я хочу тебя! – выкрикнула она, забыв о гордости и достоинстве.
Он сорвал с себя брюки и скользнул в ее теплое лоно. Элина еле слышно вздохнула, испытав облегчение, когда он начал двигаться в ней.
– Ты моя любовница, – прошептал он ей на ушко. Элина едва не разрыдалась, услышав это ненавистное слово. Как ей хотелось, чтобы он назвал ее любимой!
– Ты злодей… – сказала она ему, но он закрыл ей рот поцелуем.
По мере того как ее возбуждение нарастало, Элина все крепче прижимала его к себе, чтобы он глубже вошел в нее. Она обвила ногами его поясницу, и он застонал от удовольствия. Затем она обхватила ладонями его ягодицы, почувствовав, как напрягаются его мышцы. Наконец оба они взмыли на вершину блаженства.
И в этот момент Элина осознала, что любит его, и ее охватило отчаяние.
Ей нужно не только его тело, но и его душа. Его любовь.
Именно поэтому она больше не может здесь оставаться. При одной мысли об этом сердце ее разрывалось на части. Ведь он не любит ее.
Рене приподнялся на локте, прервав тягостные размышления Элины. При виде ее слез он нахмурился, и на мгновение ей показалось, что в его глазах промелькнула боль.
– Ты ведь не хочешь, чтобы я отпустил тебя, правда? – Рене склонил голову, чтобы поцелуем, стереть слезинку.
– Нет, – прошептала девушка. Она действительно не хотела этого, но понимала, что должна убежать.
Бонанж сел на кушетку и усадил Элину рядом с собой. Взглянув на ее заплаканное лицо, он опечалился.
– Прости, дорогая, но я должен был заставить тебя понять…
Девушка ускользнула от него. Она встала, запахнула его рубашку поверх своей растрепанной одежды, одернула юбку и направилась к двери.
– Куда ты? – спросил Рене.
– Я иду в свою комнату. Мне… мне хотелось бы побыть одной, – сказала она безразличным тоном, хотя ее обуревали самые противоречивые чувства.
– Элина… – Он поднялся.
– Чего ты хочешь? – едва слышно спросила она.
Рене подошел и взял ее за руку. Она подняла на него взгляд, полный мольбы.
– Чего ты хочешь? – повторила она.
Бонанж помрачнел, вглядевшись в ее грустное заплаканное лицо.
– Я надеялся… Черт возьми! Я надеялся, что теперь ты будешь делить со мной постель. – Он сжал ее ладони. – Что, просыпаясь, я буду чувствовать рядом твое теплое тело и видеть твою радостную улыбку…
– Перестань… – растерянно произнесла Элина. Его нежность ранила ее сильнее, чем грубые слова. Она старалась убедить себя, что все это сплошное притворство, но сердце подсказывало ей другое. – Мне нужно время, чтобы… чтобы приспособиться к переменам, – с усилием произнесла она.
Рене хотел было возразить, но, поразмыслив, отпустил ее руки.
– Спасибо, – сказала девушка, повернувшись к выходу.
– Постарайся управиться поскорее, милые глазки, – сказал он с нежностью в голосе.
– Я ненадолго, – прошептала она, избегая его взгляда, и вышла из комнаты.
Пей все, ешь все, но никогда всего не говори.
Креольская пословица.
Элина притаилась напротив окна Рене, проклиная его за то, что он все еще не спит. С того места на террасе, где она стояла, ей хорошо был виден его силуэт.
Он беспокойно метался по комнате с того самого момента, как поднялся к себе в спальню. Собирая вещи, Элина слышала, как он меряет шагами свою спальню.
Он вдруг остановился, и девушка поняла, что он смотрит на портрет ее отца и его семьи. Она старалась не думать, каково ему там, одному, старалась не прислушиваться к внутреннему голосу, убеждавшему ее отбросить гордость и остаться.
Она не может себе этого позволить. Сердце ее бешено колотилось. Слезы струились по щекам. Утирая их, Элина уговаривала себя, что поступает правильно.
Вспоминала, что ей сказал незнакомец и что говорил сам Рене. Ей никогда не удастся убедить Бонанжа, что она действительно Ванье. Но это ее теперь не волнует. Дело не в ее гордости и наследстве. Если она останется, он разобьет ей сердце. Так что единственный выход – бежать от него.
Девушка пробралась мимо спальни Рене, скользя спиной вдоль перил и осторожно переступая босыми ногами. В какой-то момент она запуталась в длинных юбках своего костюма для верховой езды и чуть не упала.
Словно почувствовав ее присутствие, Рене перестал мерить шагами спальню, и, видимо, повернулся к окнам. Элина затаила дыхание, едва не выронив небольшую сумку и сапожки. Но тут Рене бросился ничком на кровать, и девушка немного расслабилась. Дюйм за дюймом она крадучись пробиралась вдоль перил, пока не миновала его комнату. Добравшись до следующей комнаты, комнаты-студии, где она рисовала, Элина задержалась.
Занавески в студии не задернуты, так что все хорошо видно. Сквозь открытую дверь, ведущую в спальню Рене, в студию проникает свет лампы. С того места, где под окном стояла Элина, ей был виден только неоконченный портрет Рене. Какое-то время она рассматривала его, страстно желая забраться внутрь и унести с собой, но понимала, что это невозможно.
Кроме того, упрямо подумала девушка, после того как Рене так разочаровал ее, так бессовестно использовал, ей не следует брать с собой ничего, что могло бы напоминать о нем. Это принесет только боль и страдания.
Ночь выдалась очень темная, тяжелые тучи заволокли небо. Только редкие вспышки молний озаряли на миг все вокруг. Элина понимала, что выходить из дому, когда надвигается гроза, – безумие, и надеялась, что гроза пройдет стороной.
Гораздо важнее, чтобы Рене не принялся искать ее до утра. Требовалось много времени, чтобы отыскать дорогу в город. Элина понимала, что у нее мало шансов сбежать от Рене, но она должна попытаться. Иначе перестанет себя уважать.
Элина сбросила сумку и сапожки с террасы на землю. Затем перекинула ногу через перила и ухватилась за крепкую ветку дуба, склонившуюся над террасой. Элина всего раз или два спускалась с дерева, но это было давно, еще в детстве.
Однако сейчас ей ничего другого не оставалось. Рене, как обычно, запер дверь из ее комнаты в холл, оставив незапертой дверь в свою спальню. Дверь на террасу была всегда заперта. Только окна оставались открытыми на ночь из-за страшной жары. Она вылезла через окно, рассчитывая перебраться на дуб, растущий возле дома.
