– Мой отец хочет, чтобы он провел нас через индейские территории и был переводчиком, пока мы не найдем новое место для фермы, – ответила она. – Он отказал, и я пришла его уговорить.
Он нахмурился, отпустил девушку и повернулся к огню.
– И твой отец послал тебя как наживку, чтобы заманить его и заставить думать, что ты будешь частью сделки, – не спросил, а сказал он. – Значит, твой отец считает, что Кина Родона можно соблазнить хорошеньким личиком?
В его тоне прозвучал намек на благородное негодование, и Алекса с любопытством уставилась на него.
– Папа в отчаянном положении, – тихо ответила она. – И он не дурак. Он не хочет рисковать и раздражать осейджей.
– Но твой отец как будто не беспокоится, что вторгается на индейскую территорию. Правительство согнало их с их исконных земель, лишило собственности, которую обещали вернуть в каждом договоре. И Джефферсон снова и снова нарушал свое слово. – Он оглянулся на Алексу и насмешливо фыркнул. – Меня удивляет, почему это мы краснокожих называем «дающий индеец», когда эта кличка больше подходит к Великому Белому Вождю в Вашингтоне?
– Мы выкупили у Франции территории Луизианы в прошлом году, – напомнила Алекса. – Или ты столько времени провел с дикарями, что не знаешь, что происходит в цивилизованном мире? В прошлом мае Льюис и Кларк отправились в экспедицию, чтобы составить карту приобретенных земель. – Ее голос стал резким, более резким, чем ей бы хотелось. Но незнакомец, казалось, разделял мнение Родона, которое противоречило ее собственному.
– Новая территория, о которой ты говоришь, – это земля, которую Франция не должна была продавать, потому что изначально не имела на нее права, – парировал он. В его голосе появилась неприятная жесткость, резко отличавшаяся от того тона, которым он говорил с ней раньше. – Эта земля принадлежала индейцам задолго до того, как на нее ступила нога белого человека.
– Да ты такой же любитель индейцев, как и Родон. – Алекса смерила его взглядом с головы до ног, удивляясь, почему это их разговор закончился на такой скользкой теме.
– Так уж случилось, что я восхищаюсь индейцами и уважаю их. К тому же я установил с ними контакт. И вот теперь начался наплыв цивилизации, который разрушит образ жизни индейцев и лишит их средств к существованию. Индейцы зависят от этой дикой местности. И уж последнее, что им нужно после всех этих лживых речей вашингтонских лидеров, – это толпы фермеров. Они придут и повырубят их леса и запашут земли, где пасутся бизоны и другая живность, на которую индейцы охотятся. И, заметь, не для развлечения, а для выживания. Как бы, черт возьми, ты себя ощущала, если бы кто-то заявился к твоему порогу и приказал переселяться, отказавшись от привычного образа жизни? – спросил он, крепко сжав губы.
Неужели это тот самый мужчина, которого она целовала с таким упоением? Что за дурацкая, непростительная ошибка! У этого человека те же взгляды, что и у Кина Родона.
– Мы не собираемся сгонять индейцев с их земли. Мы только попросим принять нас как соседей и позволить жить рядом с ними в плодородной долине реки Осейдж. И мы с удовольствием поделимся с ними урожаем в обмен на пушнину, если они захотят, – добавила Алекса.
– Вы просите о невозможном, – пробурчал он, раздраженный до крайности этой бабочкой, случайно залетевшей в его скромную лачугу. Образ разъяренной ведьмы с метлой наперевес, готовой наброситься на старика, больше ей подходит, подумал он. – Осейджи – народ гордый. Их и так уже травили чероки, чокто и шони. Правительство продолжает толкать эти племена все дальше и дальше на запад, заключая один за другим ничего не стоящие договоры. Осейджи не собираются склоняться ни перед каким захватчиком – ни красным, ни белым. Это яростные и храбрые люди, которые странствовали по луизианским территориям и заслуженно считали их своими. И то, что они борются против других племен, охотятся на рысей и пантер и всегда выходят победителями, доказывает, что нельзя относиться к ним с небрежением. – Он сверлил ее взглядом. —
Если ты и твоя семья попытаетесь проникнуть туда, где вам точно не будут рады, то напроситесь на большие неприятности, – предупредил незнакомец.
Но тяжелый сверкающий взгляд Алексы пришпилил его к стене, как мотылька.
– Теперь я ясно вижу, что вы и Кин Родон вырезаны из одного и того же полена. – Сарказм, казалось, капал с ее губ с каждым произнесенным словом. Она смело шагнула к нему, гордо вскинув голову. – Кажется, нам нечего больше сказать друг другу. С моей стороны было ошибкой прийти к Родону, но еще большей ошибкой было думать, что вы поможете мне убедить его присоединиться к нам. Доброй ночи.
Алекса круто развернулась и направилась к выходу. Но незнакомец схватил ее за руку и резко повернул к себе. Глаза его потемнели от гнева.
– Мы с вами еще не закончили, – холодно заявил он. – И кстати, мисс Карвер, к вашему сведению, хладнокровный, с каменным сердцем подонок, которого вы оклеветали, – это я. Это я – Кин Родон, а тот старик, что распустил вокруг вас слюни, – Клинт Горман. Сейчас я только дивлюсь, как это мы оба могли счесть вас привлекательной. – Его деланная ухмылка источала не меньший сарказм, чем предыдущие речи Алексы. – И не думайте, что сумеете убедить его провести вас в сердце земель осейджей. Он может прельститься вами, но никогда не будет сопровождать вас и вашу семью.
Она молча уставилась на Кина Родона. Черт бы его побрал! Он все время мысленно хохотал над ней.
– Вы отвратительный хам! – воскликнула она, немного оправившись.
– Ведьма!
Алекса кинулась прочь, но Кин с силой схватил ее за руку и снова притянул ближе.
Дьявольская усмешка исказила его красивое лицо, разъярив девушку еще больше.
– Теперь, когда вы узнали, кто я такой, не собираетесь ли испробовать на мне свои женские чары?
– Раз уж у меня репутация охотника за юбками, то, может, еще один пламенный поцелуй сумеет растопить мое ледяное сердце? – насмехался он.
Его ехидное замечание еще больше разожгло и без того пылающий гнев Алексы.
– Да я скорее соглашусь очаровывать гадюку! – фыркнула она, одарив его взглядом, полным невыразимого отвращения.
Однако хотя она и пыталась отпихнуть его, это было все равно что толкать каменную стену, – она снова была заключена в крепкое объятие.
– Это можно устроить, – продолжал насмехаться Кин. – Тут их полно. – И снова его рот впился в ее, убедив, что она не может противостоять грубой силе и будет оставаться пленницей, пока ему не вздумается ее отпустить. – Но сначала тебе не мешает набраться опыта, если намереваешься обольщать гадюк. Одно неверное движение, и тебя ужалят.
