— Поговаривают, что он убил свою первую жену.
Леди Оливия Бевелсток перестала помешивать чай.
— Кто? — спросила она, поскольку, по правде говоря, не слушала.
— Сэр Гарри Валентайн. Ваш новый сосед.
Оливия пристально посмотрела на Энн Бакстон, а потом на согласно кивавшую Мэри Кадоган.
— Ты шутишь, — заявила она, хотя прекрасно знала, что Энн никогда не шутит с подобными вещами. Сплетни были ее жизнью.
— Нет, он и правда ваш новый сосед, — вклинилась в разговор Филомена Уэйнклифф. Оливия отпила глоток чаю, в основном для того, чтобы стереть с лица гримасу — смесь неприкрытого раздражения и недоверия.
— Я имею в виду, она шутит, что он кого-то там убил, — ответила она с несвойственным ей в обычной жизни терпением.
— О! — Филомена взяла бисквит. — Прости.
— Я точно слышала, что он убил свою fiancée[4] — настаивала Анна.
— Если бы он кого-то убил, он сидел бы в тюрьме, — заметила Оливия.
— Нет, если его вина не доказана.
Оливия слегка повернула голову влево, где, прямо к югу[5] от нее, за толстой каменной стеной, десятью футами свежего весеннего воздуха и еще одной толстой стеной, на этот раз кирпичной, находилось свежеснятое жилище сэра Гарри Валентайна.
Три остальные девушки проследили за ее взглядом, и это заставило Оливию почувствовать себя довольно глупо, поскольку теперь они все вместе пялились на абсолютно пустую стену гостиной.
— Никого он не убивал, — твердо заявила она.
— Откуда ты знаешь? — усомнилась Энн.
Мэри кивнула.
— Не убивал и все, — ответила Оливия. — Не может он жить в соседнем от меня доме в Мейфере[6], если кого-то убил.
— Может, если его вина не доказана, — повторила Энн.
Мэри кивнула.
Филомена съела еще бисквит.
Оливии удалось слегка скривить губы. Она надеялась, что в улыбке. Хмуриться не стоило. Было четыре часа дня. Девушки пришли уже час назад и болтали о том, о сем, сплетничали (а как же!), обсуждали выбор нарядов на три предстоящих званых вечера. Они встречались довольно часто, где-то раз в неделю, и Оливии нравилась их компания, хотя разговоры и были лишены глубокого смысла, который она так ценила в беседах со своей ближайшей подругой Мирандой, урожденной Чивер, ныне Бевелсток.
Да, Миранда вышла замуж за брата Оливии. И это было здорово. Просто замечательно. Они были подругами с самого рождения, а теперь будут сестрами до самой смерти. Но это также значило, что Миранда больше не являлась незамужней леди и не должна была выполнять обязанности последних.
Список обязанностей Незамужних Леди
Автор: Оливия Бевелсток, незамужняя леди.
Носить платья пастельных тонов (и несказанно радоваться, если означенные тона тебе идут).
Улыбаться и держать свое мнение при себе (насколько это возможно).
Делать то, что велят родители.
Быть готовой к любым последствиям, если этого не делаешь.
Найти мужа, который не станет диктовать тебе, чем заниматься.
Оливия привыкла составлять в уме такие вот странные списки. Возможно, это объясняло, почему она так часто ловила себя на том, что совершенно не слушает, когда это нужно.
А также, почему она — однажды, или дважды — говорила вещи, которые ни в коем случае не следовало произносить вслух. Правда, прошло уже два года с тех пор, как она назвала сэра Роберта Кента горностаем-переростком и, вообще-то, это было одно из самых мягких определений, рождавшихся у нее в голове.
Но хватит отступлений. Миранда теперь выполняла обязанности замужних леди, из которых Оливия тоже очень бы хотела составить список, да только никто (включая Миранду, и Оливия до сих пор ее за это не простила) не хотел говорить ей, что же делают замужние леди, кроме того, что не носят платья пастельных тонов, не нуждаются в постоянном сопровождении и регулярно производят на свет младенцев.
Оливия была совершенно уверена, что последнее заключает в себе что-то еще. Это что-то заставляло ее мать пулей вылетать из комнаты каждый раз, когда Оливия начинала задавать вопросы.
Но вернемся к Миранде. Она тоже произвела на свет младенца — обожаемую племянницу Оливии, Кэролайн за которую Оливия, не задумываясь, бросилась бы под чьи угодно копыта — и как раз собиралась произвести второго, а значит, была недоступна для регулярных послеобеденных бесед. И, поскольку Оливия любила разговоры — а также моду и сплетни — она начала проводить все больше времени с Энн, Мэри и Филоменой. А они, конечно, были занятными и незлыми, но вели себя глупо несколько чаще, чем хотелось бы.
Как, например, сейчас.
— Кстати, кто это «поговаривает»? — спросила Оливия.
— Поговаривает? — эхом повторила Энн.
— Да. Кто именно говорит, что мой новый сосед убил свою fiancйe?
Энн замолчала и поглядела на Мэри.
— Ты помнишь?
Мэри помотала головой.
— В общем, нет. Может, Сара Форсайт?
— Нет, — уверенно покачала головой Филомена. — Это точно не Сара. Она только два дня назад вернулась из Бата. Может, Либби Локвуд?
— Это не Либби, — ответила Энн. — Я бы запомнила.
— Вот что я вам скажу, — вмешалась Оливия. — Вы не знаете, кто это сказал. Никто из нас не знает.
— Ну, я это не сама выдумала! — несколько вызывающе произнесла Энн.
— Я и не утверждаю, что это ты выдумала. Я бы никогда такого о тебе не подумала. — Это было правдой. Энн повторяла почти все, что говорилось в ее присутствии, но никогда ничего не придумывала. Оливия задумалась. — Вам не кажется, что подобные слухи нуждаются в проверке?
Ответом ей были три изумленных взгляда.
Оливия попыталась зайти с другой стороны.
— Просто для собственной безопасности. Если это правда…
— Так ты думаешь, что это правда? — спросила Энн тоном, каким говорят «ага, попалась!».
— Нет. — О Господи! — Я так не думаю. Но если бы это было правдой, то значит, его надо избегать.
Это заявление было встречено долгим молчанием, которое, наконец, нарушила Филомена:
— Моя мама уже велела мне его избегать.
— Именно поэтому, — продолжила Оливия, чувствуя себя так, словно продирается сквозь вязкую грязь, — мы обязаны установить, правда ли это. Поскольку если это неправда …
— Он красивый, — неожиданно произнесла Мэри. И добавила: — Правда, красивый.
Оливия моргнула, пытаясь угнаться за ходом ее мысли.
