— Ничего нового! — резко, почти крикнул в ответ гордый вельможа, совершенно забыв, что он говорит не с равным себе. — Случилось то же самое, что ежедневно случается при вашем дворе и при вашем слабом и неумелом управлении!.. Дерзкая девчонка, недовольная тем, что оскорбила меня и мою супругу-герцогиню, оскорбляет еще и вас и явно смеется над вашими приказами и распоряжениями!
— Я не понимаю, о ком ты говоришь, Эрнест!
— Не понимаете? Скажите, пожалуйста!.. О ком же, как не о вашей возлюбленной племяннице, принцессе Анне, которая продолжает свои шашни с этим негодяем Линаром и под вашим носом переписывается с ним и назначает ему свидания!
— Переписывается? Свидания назначает?!.. Откуда ты берешь все это?
— Не по-вашему же мне сидеть и глазами хлопать, в то время как надо мной смеются и в грош не ставят моих приказаний!.. Я не в вас!.. Я все вижу и все знаю, что делается вокруг меня!..
— Но ведь ты сам говорил, что этого Линара скоро уберут?
— Да ведь еще не убрали!.. А между тем он к Анне Леопольдовне ежедневно записочки посылает и свидания ей назначает!
— Да ведь ты сам этого не видал?
— Еще бы я лично видел! Да я, кажется, на месте их обоих уложил бы.
— Ты забываешь, что говоришь о моей родной племяннице и о будущей наследнице русской короны.
— Тем хуже для вас, что вы не умели лучше воспитать свою близкую родственницу и надумали надеть российскую корону на такую пустую голову!
— Эрнест! Опомнись!..
— Не смотрите на меня так величественно и не меряйте меня такими строгими взглядами! Я, как вы хорошо знаете, не из трусливых, меня ничем не испугаете! Я повторяю вам: вы так распустили свою племянницу, что весь двор на нее пальцами указывает, и для нее было величайшим счастьем и почти спасением честное и блестящее замужество, которое я великодушно предлагал ей.
— Да ведь она выходит замуж… Это — вопрос решенный!
— Я не об этом замужестве говорю, — нетерпеливо топнул ногой Бирон. — Я говорю о своем сыне.
— Да! Но что ж мне было делать, если герцог Петр не сумел понравиться Анне?
— А этот немецкий идиот, вы думаете, сумеет приглянуться ей? — насмешливо спросил Бирон.
— Я этого не говорю, но этот вопрос решен окончательно, и все готово.
— Вплоть до коллекции ее любовных писем к этому накрахмаленному Линару… Приданое, надо признаться, довольно оригинальное!
— Ах, Боже мой!.. Ты взялся выжить Линара от моего двора и выживай, как сам знаешь… Мне надоело слышать ежедневно одно и то же.
— Кто ж в этом виноват? Не я, конечно. Ведь не я переношу принцессе Анне письма ее любовника.
— Опомнись, герцог! Что ты говоришь?.. Какие выражения ты употребляешь?
— Ах, Боже мой, какие нежности!.. Кому же, как не любовнику, посылают записочки и назначают ночные свидания?
— Докажи, что это так! Докажи! — в свою очередь вспылила императрица.
— Доказать нетрудно. Где в настоящую минуту ваша племянница?
— У себя в комнате, наверное; где же ей быть?
— А с кем она там беседует?
— С Юлией Менгден, вероятно. С кем же ей больше проводить время?
— Менгден зовут Юлианой, а не Юлией! — поправил герцог. — Что у вас за страсть искажать имена?
— При дворе все зовут ее Юлией, и я не хочу отставать от других, тем более что она на днях примет православие.
— Ну, крестинами занялись от нечего делать! — махнул рукой Бирон. — Вот уж подлинно, как ваша русская пословица говорит: «Чем бы ни тешился ребенок, лишь бы громко не кричал!»
— Такой пословицы нет, — рассмеялась императрица, — есть поговорка: «Чем бы дитя ни тешилось, лишь бы не плакало».
— Ну, не все ли равно, так или иначе выражается мужицкая глупость на вашем глупом русском языке? Я повторяю вам свой вопрос: с кем беседует в настоящую минуту ваша племянница?
— А я повторяю тебе, что не знаю… Ведь не станешь же ты уверять меня, что к ней в апартаменты прошел Линар?
— Еще бы он это позволил себе!.. Да я собственноручно ему ноги обломал бы. Нет-с, у вашей племянницы в данную минуту сидит ее горячая заступница и воспитательница, госпожа Адеркас.
— И в этом я не вижу ничего удивительного. Матильда всегда вместе с Анной. Они почти неразлучны, и хотя в последнее время ты, как мне известно, принимаешь все меры к тому, чтобы разъединить их…
— Я принимаю все меры к тому, чтобы спасти и вас, и честь вашего двора от публичного позора, которому ваша хваленая Матильда всеми силами потворствует и потакает! Она и сейчас отнесла принцессе Анне записку от ее возлюбленного.
— Ты опять, герцог? — почти строго заметила императрица.
— Да, опять и всегда, пока эта противная швейцарка будет проживать в пределах вашей империи.
— Я уже сказала тебе, что награжу и отпущу ее!
— А я нахожу, что ее следует не отпустить, а прямо прогнать, и уж, конечно, без всякой награды.
— Когда ты кого-нибудь невзлюбишь…
— То, стало быть, его любить не за что! — договорил сам герцог.
— Но она столько лет служила нам верой и правдой.
— Она и в настоящую минуту проявляет и эту «веру», и эту «правду». Она принесла и вручила вашей племяннице записку от Линара.
— Почему ты предполагаешь это?
— Я не предполагаю, я знаю!.. Какой я был бы правитель, если бы жил предположениями.
— Но… кто мог сказать тебе?
— Стены сказали мне, — останавливаясь пред императрицей, громко произнес Бирон. — Понимаете ли вы, стены! В правильно поставленном доме все стены говорят.
— Ты слишком подозрителен.
— Проверьте, если желаете! Я прямо и открыто заявляю всем, что Адеркас принесла принцессе записку от Линара относительно назначенного при дворе бала. Они всегда сговариваются, а теперь им это и подавно нужно, потому что эта старая лисица Адеркас отлично знает, что доживает последние дни при вашем дворе и с ее отъездом они лишатся самой усердной пособницы. Ваши придворные балы, при распущенности вашего двора, служат самым надежным пунктом соединения разрозненных сердец!
— Ты знаешь, что я первая — вовсе не охотница до этих балов.
— Время прошло! — с желчной усмешкой дерзко заметил Бирон. — В былые годы вы не то говорили…
— И ты, сколько мне помнится, тоже не прочь был от балов? — тихо и покорно улыбнулась императрица.
Она ввиду увеличивавшейся болезни, а с нею и нервного раздражения, положительно начинала бояться Бирона.
— Что толковать о прошлом!.. Нам настоящее интересно… Прожитого и пережитого не вернешь, сколько ни толкуй о нем!.. Назначенный бал должен отличаться блеском и оригинальностью. Он будет последним в настоящем сезоне. После него пора будет и на дачу собираться.
