— Как и все мы.
— Ну, мы не делаем это на ковре.
Ах, вот оно что.
— Он обучен ходить в туалет.
Мадди посчитала лишним упоминать о склонности Хемингуэя похищать и раздирать клубки с нитками.
Мадди поднялась на ноги и поблагодарила Эвелин за угощение. Она достигла двери, когда фотография на покрытом салфеткой буфете притянула ее взгляд.
Она повернулась. Медленно она подняла рамку с фотографией и уставилась на светловолосого молодого мужчину на ней.
— Это Рик Бек?
Молчание.
Мадди развернулась на месте.
— Я могу поклясться… — Ее слова застыли в воздухе, остановленные скорбным выражением на лице Эвелин.
— Я всегда называла его Рики.
— Вы знали его?
Мадди не хотела никоим образом оскорбить Эвелин, но ей было сложно сопоставить этих двоих. Рика Бека с его глубокой, выразительной, заставляющей думать лирикой и Эвелин с ее садом посмешищ.
— Рики был моим племянником. Он часто оставался со мной, когда был маленьким. Я тогда не жила здесь. Я купила эти два дома, когда мой муж отдал концы.
Как и множество других людей, Мадди провела годы, выискивая дополнительную информацию о Рике Беке. Исходя из сказанного, она могла сказать, что он провел вполне обыкновенное детство. Он родился маленьком городке в Небраске, возможно даже это был Честер. Мадди не помнила. Он вырос в полноценной семье. Играл в школьной группе. Капитан футбольной команды. Староста класса. Мадди часто задумывалась над тем, как кто-то из такого обычного захолустья мог писать стихи, полные такого пафоса. Откуда его вытащили?
Эвелин забрала фотографию из рук Мадди и поместила обратно на буфет.
— Пойдем. Я покажу тебе кое-что.
Она повела Мадди в подвал.
Ступеньки были деревянными и узкими, влажный цементный пол пах плесенью. Мадди потянулась кверху и дернула за шнур, привязанный в электрической лампе. Свет замерцал, создавая колеблющиеся тени.
Мадди попятилась.
Эвелин прошла вдоль по подвалу, но заметив, что Мадди не следует за ней, остановилась и попросила ее поторопиться. Затем она исчезла в маленькой комнате.
Убеждая себя, что ей нечего бояться, Мадди последовала за ней.
A Shrine. (место поклонения, алтарь, святыня. прим. пер.)
Вся комната от стены до стены и вдоль потолка представляла собой мемориал памяти Рика Бека. Альбомы. Пластинки. Кассеты. Постеры. Футболки. Жилеты. Пуговицы. Фотографии. Сценическая одежда. Гитары. Микрофоны. Награды в рамках. Картинки с автографами.
— Боже мой. — Мадди благоговейно провела пальцами по футболке. — Я любила его музыку. — прошептала она.
— Он умер.
— Мне жаль.
— Убит, ты же знаешь.
— Да.
— Своим менеджером.
— менеджером?
Откуда Эвелин это взяла? Все знают, что его убил чокнутый фанат. Сумасшедшего показали по национальному телевидению. Позже, будучи уже в тюрьме, он повесился.
— Я думала это сделал сумасшедший фанат. — Подсказала Мадди, не желая выводить Эвелин из себя.
— Предполагалось, что люди и должны так думать. Этот план принадлежал Эдди.
— Эдди?
— Эдди Берлину. Я пыталась сказать людям, что Рик зависит от него. Он знал что-то об Эдди, что тот предпочел бы скрыть. Вот Эдди и убил его.
Эдди Берлин. Имя в дневнике Энид.
Глава 5
Malfunction Junction
Мадди отложила карту и остановила свой потрепанный Фиат в начале дороги, ведущей к дому Эдди Берлина.
Дорога в никуда.
Никаких ворот. Ничему не требуются ворота. Или изгородь. Или устрашающий знак с надписью
Держись подальше
Это было необязательно.
Люди не ходили в никуда.
Никто не хотел сюда идти, объясняла Эвелен Мадди, пытаясь отговорить ее. Но слишком много странных вещей происходило. Эвелин, Эдди, Энид. Мадди спрашивала себя было ли исчезновение ее сестры чем-то большим чем просто отъезд с новым парнем и наплевать на все остальное? Она не переставала думать, что у Эдди Берлина есть ключ ко всей этой мешанине. Этот парень дожно быть сумасшедший. Кто еще может так долго проторчать в одном месте?
Жарко.
Когда она покинула Аризону стояла жара, но там жар был сухим и раскаленным. Такой жар обезвоживает глазные яблоки и сморщивает кожу пока ты не становишься похожим на кусок вяленого мяса.
Но это…это заставляло задыхаться.
Натолько влажно.
Паровая ванна.
В Аризоне ваш пот мгновенно испаряется. В Небраске — просто стекает. Бежит вдоль шеи, по позвоночнику, между грудей, и остается там.
Мадди переключила передачу и прибавила скорости, объезжая рытвины, которых на дороге было больше, чем наземных мин на минном поле. Уже двадцать ярдов позади, ветки от деревьев хлестали по переднему стеклу и превращенные в лохмотья листья, застревали в дворниках и в металлическом покрытии. Она ногами чувствовала как трава с острыми стеблями царапает дно машины. Руль вырывался из рук, когда колеса попадали в глубокие рытвины.
Не лучше ли оставить машину и дальше пойти пешком. Уже слишком поздно.
История ее жизни.
Здесь не было места даже развернуться, и даже пути, по которому, она могла бы вернуться обратно. Довольно сложно продолжать путь, но о том, чтобы оступить не могло быть и речи. ‹…›.
Миля.
Она проделала примерно милю, хотя казалось, что гораздо больше, ее машина ползла так медленно, что спидометр, стараясь зарегистрировать скорость, слабо качался.
Потом темнота над заросшей дорогой неожиданно расступилась под приглушенным светом.
Это был участок, однажды расчищенный, но сейчас почти заросший кустами и острой травой. Посередине располагался жилой дом.
Просто фермерский дом.
Она не знала, чего ожидала увидеть. Какую-нибудь постройку в готическом стиле с башнями и пугающей воронкой сверху.
Как и все остальное, дом стал жертвой многолетнего пренебрежения. Его цвет попросту не поддавался определению. Не осталось ни одного мазка краски, и незащищенное дерево поменяло свой цвет на унылый серый, что навело Мадди на мысль о многочисленных грозах.
На крыльце, дальше деревянных, покрытых мхом из-за недостатка света досок, стоял покинутый, плетенный из ивовых прутьев, ветхий стул. Сломанная изгородь. Ободранная, покрытая ржавчиной дверь-ширма. Развесистый плющ покрывал половину строения и полностью закрывал некоторые окна.
Она заглушила двигатель и вышла из машины.
Воздух был тяжелый и тихий, и сладко пах клевером и чем-то острым, напоминающим кошачью мяту, от которой Хэмингуэй сходил с ума.
Она глубоко вздохнула и выпрямилась. Слева от нее находилась заброшенная машина. Одна из тех, что производят кучу выхлопных газов и сильно шумят. Она выглядела так, словно ее помыли, припарковали и больше никогда не трогали. Шины были спущены и заросли сорняками. Корпус просел в почву, так что машина стояла на раме. Большие спутанные сорняки с листьями подозрительно похожими на листья марихуаны, росли из разбитого бокового стекла.
