Антонина округлила глаза.
– Впервые слышу. И откуда вам это известно?
– Дело в том, что в банке служит мой старинный друг… Мы вместе учились в гимназии…
– Ах, вот как! – едва сдерживаясь, воскликнула Антонина. – И что же вы хотите от меня?
– Ровно через месяц наступает срок выплат по векселям. Я же хочу предложить вам сделку: я выкупаю дом по хорошей цене и становлюсь хозяином Ремизово.
Антонина побагровела, она чувствовала, что едва сдерживается, дабы не выгнать наглеца прочь.
– Вы можете выкупить имение по векселям только после того, как мы окажемся неплатежеспособными. Не так ли?
– Именно так, сударыня.
– Так вот, время еще есть.
– Но, сударыня. Посмотрите на вещи здраво: я пришел к вам, как порядочный человек, ибо я знаю: Ремизово – ваш дом. Поэтому купчую непременно должны подписывать вы сами. Вряд ли вы сможете погасить проценты, не для кого не секрет – дела ваши не в лучшем состоянии. Я не хочу приобретать Ремизово с банковских торгов – это лишние хлопоты. Давайте договоримся полюбовно. Я дам вам пять тысяч ассигнациями, вы же погасите все векселя, мало того останетесь в выигрыше!
Антонина не выдержала:
– Мне кажется весьма удивительным, сударь, что вы располагаете подобной суммой!
– Сударыня – я честный человек. Покойная госпожа Матвеева-Орлова мне хорошо платила, и я скопил некоторую сумму…
– И теперь вы по дешевке хотите прикупить мое имение. Пусть оно небольшое – да! Но я здесь родилась!
– Сударыня, я понимаю ваши чувства. У вас еще есть время. Я же откланиваюсь, надеюсь наш разговор продолжиться…
– Сомневаюсь! – резко перебила управляющего Антонина. – Прошу оставить мой дом!
Варфоломей поклонился и ушел. Антонина пребывала в бешенстве. В это время вошла Глаша с самоваром.
– Вот, барыня, прямо с пылу с жару… А что это с вами? Вас расстроил этот вурдалак?
Антонина едва вымолвила:
– Не спрашивай… Не твое дело…
Антонина разрыдалась, Глаша не знала чем помочь барыне и, присев рядом с ней тоже разрыдалась.
– А ты чего ревешь? – спросила сквозь слезы барыня.
– Так вам же плохо? Жаль мне вас? Ох… – Глаша опять закатилась слезами.
– Поди прочь! – разозлилась Антонина на девку. – Вели Назару готовить коляску, я еду обратно в Забродино…
* * *
По дороге домой в Забродино, воображение Антонины Петровны рисовало яркую сцену объяснения с мужем. Она уже предвкушала, как бросит ему обвинения в лицо и выскажет, наконец, все то, что скопилось за последние годы. Неожиданно она ощутила решимость и неизвестно откуда взявшуюся твердость духа. «Отчего я постоянно молчу?! Ведь муж делает все, что ему заблагорассудиться! Пусть он взял меня почти без приданного за мою молодость и красоту! Так что ж?! Я должна теперь смириться с потерей своего родительского дома?! Ему в угоду! Чтобы он продолжал разгульный образ жизни?! Надо положить этому конец!»
Итак, решительно настроенная Антонина, подобная разъяренной фурии приближалась к имению. По прибытии она тотчас вошла в гостиную.
– Лизавета! Где Сергей Василевич?
Горничная несколько замялась.
– Да нет его, барыня…
Антонина удивилась.
– Так поздно уже. И где же он?
– Сказывал, на охоту отправился…
– Понятно. На охоту значит! Прекрасно! – воскликнула барыня. – Самое время охотиться!
Лизавета растерялась, она никогда не слышала, чтобы хозяйка не то что бы кричала, а даже разговаривала в повышенном тоне.
– Простите меня, барыня. Кажется, Сергей Василевич отправился к господину Утятину, что живет в четырех верстах от Забродино.
– Утятину? – удивилась Антонина, развязывая ленточку шляпки и снимая ее. – А этот полковник в отставке. М-да… Ему бы только из ружья палить да водку пить. Значит, барин сегодня не вернется?
– Никак нет, барыня…
– Ладно, иди, приготовь мне горячую ванную с травами. Устала я очень.
Лежа в ванной, Антонина недоумевала: отчего муж поступил таким образом, – не говоря ей ни слова, заложил Ремизово? Как он мог? Или Сергей надеялся на ее постоянное молчание? Ну, все – хватит!!! Уж более безмолвствовать она не будет!!! Завтра он узнает ее истинный характер.
* * *
Станислав сидел в гостиной, просматривая «Псковский вестник» и покуривая сигару. Псковские новости были пресными и крайне неинтересными, словом, все как обычно: губернатор сказал, посетил… Или еще лучше: наказал кого-то… Госпожа фон Эленберг сочеталась браком с бароном…. Земельный банк выставляет на торги следующие имения…
– Какая скука… Ну, что это? Кому дело до этой перезревшей фон Эленберг? Может в Петербург вернуться? Там, по крайней мере, есть куда отправиться вечером… А здесь! Еще неделя и я постарею на десять лет. – Неожиданно Станислав вспомнил про Антонину Забродину. – Какая женщина! Из-за нее бы в Петербурге стрелялись на смерть! Напишу-ка ей письмо…
Он отправился в кабинет, сел за стол написал короткое письмо:
«Антонина Петровна!
Не сочтите за дерзость, хотя впрочем, я понимаю, что иначе мое поведение не назвать! – приезжайте ко мне в гости. Если помните, что мы говорили про фортепиано, которое стоит в моей гостиной, кажется то самое, которое дядюшка выписал из Германии. Если вас будет сопровождать Сергей Васильевич, то буду весьма рад сыграть с ним в карты.
Станислав Матвеев, ваш сосед»
– Дормидонт! Дормидонт! – Станислав позвонил в колокольчик.
– Чего изволите, барин? – слуга заглянул в кабинет.
– Это письмо отвези госпоже Забродиной…
– Прямо сейчас? Да уж ночь на дворе?
– Да?! – встрепенулся молодой барин. – Действительно… Но тогда завтра утром… Я оставлю его здесь, на письменном столе.
* * *
Антонина Петровна с нетерпением ожидала своего супруга. Он явился лишь к полудню и самым развязанным образом вошел в гостиную. Завидев жену, он смачно зевнул.
– Ах, мон шер, ты уже поднялась. Так рано?
– Отчего же? Или вы, сударь, не знаете который час?
Барин плюхнулся в кресло.
– Понятие не имею: счастливые часов не наблюдают! Так-то вот!
– Да что, вы?! – закипала Антонина Петровна. – И вообще я хочу с вами серьезно поговорить.
Сергей Васильевич от удивления округлил глаза: жена собирается говорить серьезно! Вот это – да! Неужели она умеет?!
– Мон шер! Ну что, за проблемы прямо с утра? Я устал с дороги… Хочу спать, – господин Забродин снова зевнул. – Если прислуга что-то натворила, разберитесь сами, дорогая…
– Дело не в прислуге! – воскликнула возмущенная барыня. – А в вас!
– Во мне? Вы шутите, мон шер? И вообще вы сегодня, какая-то другая…
