— Любовники? — нервно переспросила Кристи. — Н-нет, никаких любовников не было.
Синжун хищно улыбнулся.
— Я польщен, леди, но почему именно я стану первым?
«Да потому что ты мой муж!» — хотелось выкрикнуть ей.
Вслух она сказала:
— Я слышала, что ты человек без принципов. Надеюсь, ты не будешь требовать от меня больше, чем я могу дать.
Синжун замолчал, очевидно удивленный ее резким замечанием.
— Кто тебе сказал, что я человек без принципов?
Она пожала плечами.
— Я не права?
Он невесело усмехнулся.
— Возможно, это так, леди. Дарить наслаждение — это мой конек. Если ожидаешь от меня чего-то большего, будешь разочарована, потому что я не могу предложить ни замужества, ни длительных отношений.
«Этот идиот слишком самонадеян даже для англичанина!» — подумала Кристи.
— У меня уже есть муж, так что я не заинтересована в постоянстве.
Синжун улыбнулся, довольный, что они оба хотят одного и того же.
— Значит, мы, как говорится, одним миром мазаны. Ты, как и я, ищешь удовольствий. Ты сделала правильный выбор, я это подтверждаю. Я не разочарую тебя, моя леди. Никто так не заботится о том, чтобы удовлетворить женщину, как я. Я предвижу длительное и взаимовыгодное содружество. А теперь, — помедлив, произнес он, — вернемся к платью. Его надо будет снять, как и все прочее, что есть на тебе.
— Подожди! — выдохнула Кристи.
Ее возглас, прорвавшийся сквозь пелену окутывающей его страсти, абсолютно не соответствовал его настроению. Он нахмурился, недовольный тем, что она остановила его.
— Что такое? Ты ведь не передумала? Уже слишком поздно для этого. Только не говори мне, что любишь дразнить мужчин.
— Нет, дело не в этом. Просто… есть кое-что, о чем ты должен знать… прежде чем мы… начнем.
Он прижался лицом к ее шее.
— Я знаю все, что мне нужно знать. У тебя нежная кожа, ты приятно пахнешь и хочешь меня. А я хочу тебя. Что мне еще надо знать?
— Я… — Неожиданно она замолкла, глядя на дверь. — Кто-то идет!
— Проклятие! Какая неудача! — воскликнул огорченный Синжун.
Он схватил ее за руку и потянул в ночной сад. Они скрылись буквально за секунду до того, как другая пара показалась на дорожке. Они прятались за изгородью, пока парочка не зашла в беседку.
Синжун взглянул на Флору и внезапно ощутил столь сильное физическое влечение, что его стала сотрясать дрожь. Флора стояла так близко, что он чувствовал тепло ее тела сквозь одежду, и его реакция была неожиданной для человека, пресытившегося любовными похождениями. Синжун не мог вспомнить, когда так был увлечен женщиной. Он благодарил темноту, потому как был настолько, возбужден, что его тугие бриджи тут же выдали бы его состояние.
— Не стоит заниматься этим здесь, — прошептал он, — нам могут помешать. А я хочу уделить тебе достаточно времени. Ты заслуживаешь этого. Где ты живешь?
Она долго не отвечала, и Синжун забеспокоился, опасаясь, что она откажет ему.
— Я снимаю дом на Белгрейв-сквер.
Хоть район Белгрейв-сквер был уже не так популярен, как когда-то, он все еще считался респектабельным.
— Если это проблематично, мы можем пойти в мое холостяцкое жилище на Гросвенор-сквер, — сказал Синжун. — Я не допущу, чтобы все так и закончилось.
Он развернул ее и мягко прижал к себе. Он слышал ее прерывистое дыхание и был поражен тем, что сам тяжело дышит. Да что с ним такое, черт возьми? Ни одна из его многочисленных женщин не лишала его самообладания настолько, как сейчас это сделала леди Флора Ренделл.
— Нет, — прошептала Кристи. — Это не может так закончиться.
Она не могла вернуться в Гленмур без наследника, сына лорда Дерби. Рождение ребенка от мужа было единственным способом утихомирить ее кланы, так как этот ребенок будет законным наследником Гленмура. До сих пор ей удавалось удерживать бразды правления, но это было непросто. Камероны и члены других кланов хотели, чтобы помещиком был мужчина, и считали, что им может стать Калум Камерон. После того как умер дедушка Кристи и она стала помещицей, некоторые члены ее кланов требовали, чтобы она аннулировала свой странный брак и вышла замуж за одного из них. И хоть лорд Дерби был хозяином Гленмура, Кристи принадлежали земли, которыми пользовались Макдональды, Камероны, Ренальды и Маккензи, — она имела власть, которую жаждал получить Калум Камерон.
Но Кристи и слышать не хотела о Калуме Камероне, который был самым настойчивым из ее поклонников. Она привыкла быть сама себе хозяйкой и не желала подчиняться воле мужчины. Члены ее кланов были уверены, что она отправилась в Лондон, чтобы развестись, но на самом деле Кристи хотела забеременеть от Синжуна, надеясь, что рождение наследника наконец заставит замолчать людей ее кланов.
Она хотела сделать это, не ставя Синжуна в известность, что он спит с собственной женой. Синжуну было наплевать на жену, следовательно, ей было наплевать на мужа. Один Бог знает, как она не любит англичан.
— Флора, — прошептал Синжун, прерывая ее размышления, — пожалуйста, не томи меня неизвестностью. Где мы сможем встретиться? Я должен увидеть тебя вновь.
Отбросив терзающие ее сомнения, Кристи дала ему единственно возможный ответ:
— Завтра вечером. Дом номер сорок шесть на Белгрейв-сквер. Я буду ждать.
Она выскользнула из его рук и растворилась в ночи. Чем бы это ни обернулось, дело уже сделано. Она определила свою судьбу, и теперь будет пожинать плоды содеянного.
Руки Кристи дрожали, когда она вставляла ключ в замочную скважину двери дома, который снимала. Дверь распахнулась, и девушка вошла внутрь. Закрыв дверь, она прислонилась к ней, переводя дыхание. Кристи и подумать не могла, что встреча с мужем, которого она не видела все эти годы, станет для нее таким испытанием. Она все еще ощущала жар его возбужденного тела, его сильные руки, внимательный взгляд его темных глаз и всепоглощающую мощь его страсти.
Ничто из когда-либо слышанного ею о поведении своего мужа не смогло подготовить ее к встрече с человеком, которого называли Грешником. До приезда в Лондон она переживала, думая, что ей будет сложно привлечь его внимание, но ее переживания оказались напрасными. С упрямством, поразившим Кристи, он начал свое преследование буквально с того момента, как увидел ее. Оттолкнувшись от двери, Кристи задумалась о том, сколько же несчастных женщин пали жертвами чар порочного Грешника. Она была уверена, что их сложно будет сосчитать.
Проклятие! Он ведь женат. Наверное, у него нет совести. А как же нравственные устои? Неужели соблазнение женщины для него лишь игра? По-видимому, да, ведь он был так хорош в этом. Она взяла свечу, оставленную в холле, чтобы осветить себе дорогу, и начала подниматься по лестнице. Когда она добралась до верхней ступени, распахнулась дверь, и в коридор вышла крепко сложенная молодая женщина, запахивающая халат на своей объемной груди.
