Может быть, тогда папа хотя бы попытается бороться с болезнью. У них появятся средства, чтобы пригласить к нему лучших врачей, чтобы заново обставить и согреть дом, создать для него уют, купить лучшие лекарства.
Эмма поставила саквояж на пол у двери кабинета, вытащила со стеллажа ключ, который прятала между «Сном в летнюю ночь» и «Ричардом III» – двумя томами на единственной полке, где еще остались книги. Когда-то все стенные стеллажи были забиты книгами, но сейчас полки стояли пустыми, за исключением этой одной.
Она подошла к письменному столу, отперла обитый бархатом маленький ящичек, спрятанный в глубине большого, и вытащила из него отцовский пистолет. Смертельное оружие, словно безобидная игрушка, невинно лежало у нее в руке. Эмма тщательно его проверила, положила в ящик и заперла, подошла к двери, закрыла ее на ключ.
Опустившись на колени, она вынула все из саквояжа и на самое дно положила шкатулку с пистолетом. Затем положила туда два документа, которые до тошноты изучала весь прошлый год, – те, что обвиняли Роджера Мортона в убийстве Генри и в преступлениях против ее отца, а сверху закрыла это все одеждой.
Вернулась к столу, вытащила чернильницу, перо и исписанный лист бумаги, перевернула его чистой стороной вверх и стала записывать подробнейшие указания для Джейн.
Указания включали перечисление всех лекарств отца, напоминание о ежедневных упражнениях, рекомендованных одним из докторов, список продуктов, запрещенных к употреблению, и тех, что, по словам врача, пойдут ему на пользу. Кроме того, написала, что их средства почти истощились, и объяснила, как вести себя со сборщиками долгов, если таковые заявятся.
Эмма перечислила для Джейн самые лучшие и недорогие магазинчики для покупки провизии и прочих необходимых вещей. Дала исключительно точные и подробные распоряжения, как поддерживать в порядке дом и шесть акров прилегающей земли. А в конце записала свои соображения о том, где взять средства, если кто-либо из сборщиков окончательно потеряет терпение. Скорее всего этого не произойдет – до сих пор ей удавалось умиротворять большинство из них, и она намеревалась вернуться в Бристоль через несколько недель. Но на всякий случай она по порядку перечислила все, что можно будет продать: «Папину кровать – его можно перевести в мою спальню. Оставшиеся книги».
Тут Эмма поморщилась. Она оставила в библиотеке только самые любимые книги, и продать их – все равно что потерять часть сердца.
«Письменный стол из кабинета». Тот самый, за которым она пишет сейчас, одна из последних вещей, купленных отцом в пору процветания.
«Мамины жемчужные серьги и золотое кольцо». Ей было физически больно написать это. Эти драгоценности были единственным, что осталось у них от матери. Когда они перебирали мамины вещи и продавали их, Эмма решила, что они с сестрой должны сохранить хоть что-то, напоминающее о ней. Эмма выбрала себе серьги, а Джейн – кольцо.
В самом конце она перечислила нескольких бристольцев, которые были готовы купить указанные вещи.
Вздохнув, Эмма встала из-за стола, вернулась наверх и вошла в комнату Джейн, когда-то прелестную, а теперь такую же пустую.
Джейн только что проснулась. Ранняя пташка, как и сама Эмма, ее двадцатилетняя сестра была умной и компетентной. Эмма не сомневалась и не тревожилась, оставляя папу в умелых руках Джейн.
Джейн села, потирая глаза.
– Эмма, что-то случилось с… – Она вдруг осеклась, увидев саквояж, который крепко держала сестра. Поймала ее взгляд и широко распахнула глаза. – Куда ты собралась? – выдохнула она.
– Уезжаю с лордом Лукасом, – ответила Эмма. – Мы отправляемся сегодня утром.
– Эм! – воскликнула Джейн, глядя на нее огромными глазами.
– Это моя единственная надежда отыскать Роджера Мортона. Лорд Лукас хочет найти его так же сильно, как и я, но дело не только в этом. У него есть поддержка герцога Трента – все средства для того, чтобы этого ублюдка настигло правосудие.
Джейн вздрогнула, как и всякий раз, когда Эмма использовала крепкие выражения. Нахмурившись, она выскользнула из кровати. Подол белой ночной рубашки обвился вокруг ее лодыжек.
– Но ты не можешь путешествовать с ним одна! Возьми с собой Марту.
Марта была их горничной – единственной служанкой, оставшейся с ними в доме, из которого постепенно ушли дворецкий, с полдюжины лакеев, экономка, горничные, уборщицы, кухарка и посудомойка.
– Ни в коем случае. Она потребуется тебе тут. Ты не сможешь одна вести дом и ухаживать за папой.
– Ты что, с ума сошла?
– А ты?
Сестры с вызовом во взглядах уставились друг на друга. Но Джейн знала, что Эмма не отступит, и первая опустила глаза.
– Люди начнут болтать. Ты понимаешь, как это отразится на твоей репутации?
Эмма скривила губы.
– Какой репутации? Я вдова без денег и перспектив. Вряд ли какой-нибудь джентльмен заинтересуется мной теперь. Моя репутация не имеет никакого значения, и я с радостью променяю ее на возможность вернуть то, что по праву принадлежит нам.
Джейн вздохнула:
– Но все-таки мне хочется, чтобы ты хорошенько подумала.
– Я и подумала. Выбора у меня нет. – Эмма шагнула вперед. – Джейн, а ты думала о том, что будет, если папино состояние к нему вернется? Что это будет для него означать?
– Ну конечно, думала. Но я бы в жизни не предложила тебе пожертвовать собой ради папы. Неужели нет решения, которое пошло бы на благо вам обоим?
– Это и есть решение, – отрезала Эмма. – Со мной ничего не случится. Лорд Лукас… – она с трудом выговорила следующее слово, поскольку ни капли в это не верила, несмотря на его родословную, – джентльмен. – И нанесла решающий удар: – Не забывай, он брат герцога Трента.
Джейн тоскливо вздохнула, как поступила бы любая другая молодая леди в Англии при упоминании имени герцога Трента.
– Ты права, я об этом забыла. – Она выпрямилась. – В таком случае я уверена, что он понимает, в каком щекотливом положении ты окажешься, и сделает все, чтобы уберечь твою репутацию в свете.
«Вам нравится, когда вас связывают, миссис Кертис?» – вспомнила Эмма слова лорда Лукаса и вздрогнула.
– Совершенно верно, – соврала она сестре. – Он будет вести себя очень осторожно, я в этом не сомневаюсь.
Джейн наморщила лоб.
– Эм, мне все равно это не нравится.
– У нас нет выбора, – повторила Эмма.
– Хотелось бы мне придумать что-нибудь другое.
– Мы все пытались что-то придумать, но ничего не получилось.
– Ты попрощаешься с отцом?
– Не думаю, что это хорошая мысль.
