– Сир, предоставьте это мне.
Де Вермандуа с поклоном вышел из комнаты, его великолепный плащ развевался за спиной, как парус.
Людовик опустился на колено, чтобы вновь получить отцовское благословение, и кое-как выбрался из зловонной спальни, прежде чем его скрутило и вырвало. Он не хотел жениться. И ничего не знал о девушках, кроме того, что их округлости, смешки и незамолкающие голоса вызывали у него отвращение. Его мать не такая; она тверда, как железный стержень, и ни разу не выказала любви к нему. Добрые чувства в этом мире он получал только от Господа, но Господь теперь вроде бы говорит, что ему следует жениться. Наверное, это наказание за грехи, а потому нужно принять его с благодарностью и воздать хвалу.
Пока слуги суетливо убирали за ним, из спальни появился Сугерий и быстро подошел к нему.
– Ах, Людовик, Людовик. – Священник ласково обнял юношу за плечи. – Я понимаю, какой это для вас шок, но такова воля Господа, так что нужно подчиниться. Всевышний предлагает вам великолепные возможности и дает в жены и помощницы девушку, почти вашу ровесницу. Воистину, этой минуте следует возрадоваться.
Людовик быстро пришел в себя под благотворным влиянием Сугерия. Если это действительно воля Господа, тогда он должен подчиниться и сделать все, что в его силах.
– Я даже ее имени не знаю.
– Кажется, ее зовут Алиенора, сир.
Людовик произнес несколько слогов одними губами. Имя девушки было как заморский фрукт, которого он прежде никогда не пробовал. Его снова затошнило.
Глава 4
Бордо, июнь 1137 года
Алиенора чувствовала, как Жинне рвется вперед, пока ехала рядом с архиепископом Жоффруа. Ей самой хотелось помчаться наперегонки с ветром. Вот уже несколько дней, как она выезжала из дому, и всякий раз под неусыпной охраной, поскольку считалась ценным призом. Этим утром ответственность за ее благополучие взял на себя архиепископ. Его рыцари, хоть и не уменьшили бдительности, слегка отстали, дав возможность ему и Алиеноре побеседовать без свидетелей.
За два месяца, прошедшие после смерти ее отца, теплая южная весна сменилась жарким летом, и созревшие вишни в саду превратились в блестящие темные плоды. Отец, отрезанный от жизни, лежал в своей гробнице в Компостеле, а его дочь пребывала в неопределенности. Наследница, наделенная властью изменять судьбы благодаря своему происхождению, была совершенно беспомощна за границами дома, ибо какое влияние может быть у девушки-ребенка тринадцати лет на взрослых мужчин, делающих ставки на ее будущее?
Они выехали на простор, и Алиенора пришпорила Жинне, дав ей полную свободу. Жоффруа тоже поскакал быстрее. Копыта стучали по высохшей земле, и пыль вилась за ними белым дымом. Теплый ветер бил ей в лицо, она вдыхала острый запах дикого тимьяна, раздавленного мчащейся лошадью. Яркое летнее солнце слепило глаза, и на мгновение все ее заботы рассеялись в восторге от скачки, от сознания, что она живет и кровь бежит по ее жилам. Все, что до сих пор сидело в ней удушливой болью, ушло, наполнив душу живыми чувствами, такими же горячими и сильными, как само солнце.
Наконец она свернула, остановилась перед римской статуей на обочине и наклонилась, чтобы похлопать Жинне по темной от пота шее. Отец когда-то рассказывал ей о римлянах. Тысячу лет назад они завоевали Аквитанию и обосновались здесь. Говорили пришельцы на латыни, которая теперь в чести только у философов. Она выучила латынь вместе с французским, распространенным в Пуату и на севере и очень отличавшимся от lenga romana в Бордо.
Правая рука белой статуи была поднята, словно она что-то произносила, а застывший взгляд рассматривал горизонт. Нагрудник кирасы и пояс каменного воина облепили золотые звездочки лишайника.
– Никому не известный воин, – произнес Жоффруа. – Подпись потеряна. Многие оставили свой след на этой земле, но сложили головы. Здешний народ не очень любит, когда его запрягают и садятся ему на шею.
Алиенора села прямее в седле. Сознание, что она герцогиня Аквитании, пробудилось в ней как дремлющий дракон, потягивающийся всем гладким жилистым телом.
– Я их не боюсь, – заявила девушка.
Солнечный свет углубил морщину между глаз архиепископа.
– Тем не менее будь осторожна. Это лучше, чем оказаться застигнутой врасплох. – Он помолчал, сомневаясь, а потом все-таки сказал: – Дочь моя, у меня есть для тебя новость, и я хочу, чтобы ты слушала внимательно.
Алиенора внезапно встревожилась. Ей бы следовало сразу догадаться, что они отправились на конную прогулку не только ради удовольствия.
– Какого рода новость?
– Из любви и заботы о тебе и своих владениях твой отец оставил в завещании грандиозные планы насчет тебя.
– Что значит «грандиозные планы»? Почему вы раньше об этом не говорили? – В ней вскипели страх и гнев. – Почему отец мне ничего не сказал?
– Плод сначала должен вырасти, а потом созреть, – рассудительно изрек Жоффруа. – Если бы твой отец вернулся из Компостелы, он бы сам тебе все поведал. Было неразумно упоминать об этом заблаговременно, но сейчас время пришло. – Он перегнулся с лошади, чтобы опустить ладонь на ее руки. – Отец пожелал устроить твой брак, который был бы почетным и для тебя, и для Аквитании и способствовал бы вашему величию. Он также пожелал, чтобы ты была в безопасности, а твои земли не знали войны. До того как отправиться в путь, он обратился с просьбой к королю Франции обеспечить твое благополучие и договорился о браке между тобою и его старшим сыном Людовиком. В один прекрасный день ты станешь королевой Франции и, если на то будет воля Божья, матерью целой плеяды королей, чья империя протянется от Парижа до Пиренеев.
Алиенора словно получила удар секирой. Она только и могла, что потрясенно смотреть на своего наставника.
– Это великолепная возможность, – продолжил Жоффруа, внимательно за ней наблюдая. – Ты исполнишь чаяния отца, и твоей наградой будет корона. Союз Франции и Аквитании сделает обе страны гораздо сильнее, чем они были поодиночке.
– Отец ни за что бы не поступил так, не рассказав мне. – Под внешним оцепенением Алиеноры вскипало ужасное чувство, будто ее предали.
– Дитя мое, он умирал, – печально произнес Жоффруа. – Он должен был распорядиться относительно твоей судьбы и держать это в секрете, пока не придет время.
Алиенора вздернула подбородок:
– Не хочу выходить за французского принца! Пусть это будет кто-нибудь из Аквитании.
Архиепископ сжал ей руку, причинив боль епископальным перстнем:
– Ты должна доверять мне и своему отцу. До сих пор мы делали все, что отвечало твоим интересам. Брак с местным аристократом приведет к междоусобице и разорвет Аквитанию на части. Людовик прибудет через несколько недель, и ты обвенчаешься с ним в соборе. Церемония пройдет с блеском и помпой, как того желал герцог, и твои вассалы принесут клятву верности. Тебе нельзя отправляться в Париж, ибо ты вожделенная невеста и, пока не выйдешь замуж, все мужчины будут стараться украсть тебя для своих целей.
