Глупые мечты! Если Маркус Карлоу ее найдет, он в самом деле от нее не отстанет, но совсем по другой причине… Нелл отщипнула кусочек поджаренного хлеба, пытаясь убедить себя, что в такой холод совершенно естественно жаться к огню, а не сидеть за столом, как подобает истинной леди. Очень хочется тепла и покоя!
Мечты, мечты… Ни один мужчина не похож на тот идеал, который она давно уже для себя нарисовала. А виконты очень опасны для беззащитных модисток…
Она сложила грязную посуду в таз, где уже лежала тарелка от вчерашнего позднего ужина, затем стряхнула с платья крошки и завязала ленты чепца. Машинально взяла сумочку, перчатки, носовой платок… Мысли путались, возвращаясь к одному и тому же. Полегчало ли лорду Нарборо? Его лицо, когда молодой лакей впустил ее в кабинет, показалось Нелл добрым. Усталым, но добрым. Впрочем, возможно, граф ловко притворяется. Какие тайны он скрывает?
Будь ее отец сейчас жив, он был бы ровесником графа. Жаль, что она не помнит отца; все, что осталось от тех давних времен, — мамины слезы и проклятия.
Дрожа не только от холода, но и от волнения, Нелл заперла дверь и начала спускаться. Наверху лестница была узкой, но на первых этажах расширялась. Когда-то дом был очень красивым; о былой роскоши свидетельствовали широкие дверные проемы, лепнина на потолках, затянутая паутиной, красивые полированные перила.
— Доброе утро, мисс Латам! — Из приоткрытой двери выглянула старая миссис Дрю. Она все видела, все замечала — даже в половине шестого утра. Похоже, она никогда не спит.
— Доброе утро, миссис Дрю. Боюсь, туман сгущается.
Закрывая за собой дверь, Нелл услышала, как хнычет ребенок Хатчинсов на третьем этаже. «Зубки режутся», — подумала она, поворачивая на Бишопсгейт-стрит.
Хорошо, что у нее есть своя комната — пусть и в мансарде, пусть и не в самом респектабельном районе Спитлфилдз, пусть и с любопытными соседками и капризными младенцами. Зато она может ненадолго остаться одна. Кроме того, ее соседи, хоть и бедняки, люди порядочные, работящие и скромные.
И с работой ей тоже повезло. Хозяйка их шляпной мастерской не считает, что модистки — то же самое, что девушки легкого поведения. Нелл шла в сыром тумане в предрассветных сумерках, и ей очень хотелось найти в своей жизни хоть что-то хорошее. Даже то, что мама теперь покоится с миром вместе с папой, — уже не источник горя, а благословение. Какой бы ни была окутавшая их тайна, по крайней мере, маму она больше не тревожит.
Толпа на улице стала гуще; Нелл ненадолго задержалась у лотка пирожника и купила себе булочку к обеду.
Наконец, впереди показалась вывеска «Мадам Элизабет — модные шляпки». Она вошла с черного хода, накидку и шляпку повесила на гвоздик, а булочку положила на полку в кухне. Часы пробили шесть.
Нелл повязала фартук и села на свое место за длинным столом, вместе с другими девушками. В зале было тепло и светло, но вовсе не потому, что мадам так уж заботилась о здоровье работниц. Просто в тепле пальцы движутся проворнее, а тонкий узор требует хорошего освещения.
Нелл улыбнулась и, кивнув остальным, поставила перед собой болванку с незаконченной работой. Сейчас она делала шляпку для миссис Форрестер, жены богатого олдермена, заказчицы щедрой, но придирчивой. Нелл осмотрела работу. Шелковая лента вплетена безупречно; остается закамуфлировать те места, где шелк соединяется с соломкой. Может, сделать розетки? Набрав полный рот булавок, Нелл принялась за работу.
— Нелл, твой ухажер сегодня заявится? — весело спросила Мэри Райт.
Нелл чуть не проглотила булавку и благоразумно воткнула ее в подушечку.
— Если ты о мистере Салтертоне, то он вовсе не мой ухажер. Я только отнесла пакет по его просьбе.
— Ты всем относишь заказы, — фыркнула другая девушка.
Все завидовали Нелл, потому что она, благодаря безупречным манерам и речи, могла посещать хорошие дома, куда остальным модисткам вход был закрыт.
— Он просил отнести пакет, только и всего, — повторила Нелл, втыкая булавку в розетку.
— Я бы отнесла для него что угодно и когда угодно! — хихикнула Полли Лэнг. — Сразу видно, что джентльмен!
— Ну откуда ты знаешь? — Нелл посмотрела в круглое, веснушчатое лицо Полли. — Я видела его лишь мельком!
— У него водятся деньжата! Даже если он урод, мне все равно! — Полли насмешливо ухмыльнулась. — Ты ведь видела, как он одет. Роскошный плащ… Сапоги… И какой он… смуглый, таинственный. Люблю, когда мужчину окружает тайна. Не иначе как он итальянский граф или посол, инкер-нито… как надо говорить?
— Инкогнито, — поправила Нелл, делая первый стежок. — Да, наверное.
Вдали зазвенел колокольчик, и Нелл, испугавшись, уколола палец. Потом она услышала женский голос и немного успокоилась. Он не вернется, внушала она себе, он уже получил то, что хотел. Мадам вряд ли согласится сделать для него еще одну экстравагантную шляпку…
И все же… почему человек, который что-то имеет против Карлоу, выбрал посыльной именно ее? Вряд ли это простое совпадение! Она снова вспомнила сумрачное, сдержанное выражение лица лорда Стейнгейта и вздрогнула. Ей стало жарко и тревожно. Кажется, в нем она нажила себе могущественного врага… И еще где-то ходит таинственный незнакомец, который выбрал ее своим орудием — и вряд ли из лучших побуждений!
Вторая розетка получилась чуть больше первой. Нелл распустила ее и начала работу заново. Отныне ей нужно быть очень, очень осторожной. Хотелось бы знать, во что ее втянули.
Маркус откинулся на спинку сиденья. Он не сводил взгляда с двери черного хода шляпной мастерской, выкрашенной блестящей темно-зеленой краской. За долгие часы, проведенные здесь, он прекрасно изучил и изящную вывеску, и многочисленные модные шляпки в витринах.
Всего сутки понадобились Хокинсу на то, чтобы по образцу выяснить, что шляпки из этого вида соломки делают всего в трех мастерских. Соломку поставляют из деревушки в Бакингемшире, а стоит она вдвое дороже самых популярных образцов, доложил Хокинс. После того как Маркус подробно описал внешность мисс Смит, дочь Хокинс наведалась по очереди во все три мастерские под тем предлогом, что ищет работу. Она доложила, что молодая женщина с такой внешностью работает в Сити, в заведении мадам Элизабет.
Он сидел в «засаде» с четырех часов; карета стояла на углу Поултри, напротив церкви Сент-Милдред — как будто он ждал кого-то из церкви. Дамы входили в мастерскую и выходили оттуда; куда-то несли шляпные картонки, несколько девушек выбежали к пирожнику и поспешили назад, но худощавой девушки с зеленовато-карими глазами он не видел ни разу.
