быть лучше места в доме дочери маркиза? — удивилась Артемида.
— Там дело не в этом! — выпалила кузина Батильда. — Я слышала, что та девица отправилась к Монтгомери, чтобы вести городской особняк герцога.
— Каким образом ты все это узнаешь? — спросила Гера с изрядной долей огорчения в голосе.
Феба могла ей только посочувствовать: кузина Батильда всегда первой узнавала самые горячие сплетни.
— А что, по-вашему, мы обсуждаем за чаем в кружке седовласых дам? — Пожала плечами кузина Батильда. — Вот, например, только вчера я узнала, что лорда Фезерстоуна видели в обществе леди Оппертайн в Гайд-парке, где они вместе любовались утками в пруду.
— И что же здесь скандального? — Гера была явно озадачена.
— Ничего, если не брать во внимание, что джентльмен был без штанов, — торжествующе произнесла кузина Батильда. — И вообще без белья.
Брови Фебы сами собой поползли на лоб.
— Зато подвязка леди Оппертайн была у него на…
— Может, хотите еще чаю? — поспешила предложить Гера, явно стараясь замять неловкость.
— Пожалуйста, — откликнулась Артемида.
Звякнул фарфор.
Феба самым вульгарным образом почмокала губами, и малыш засмеялся. Как ни щурилась, стараясь хоть что-нибудь рассмотреть, даже голову Себастьяна Феба не смогла увидеть, поэтому спросила у сестры:
— Какого цвета у него волосы?
Повисла пауза. Феба, конечно, не видела, но знала, что все смотрят на нее, и на миг пожелала — пожелала всем существом — стать такой, как все: не быть для семьи причиной тревог или, хуже того, обузой. Чтобы можно было просто взглянуть и, черт возьми, увидеть, как выглядит любимый племянник.
Сейчас это невозможно…
На столе что-то звякнуло.
— Ох, Феба, прости! — ахнула Гера. — Не верится, что я до сих пор не сказала тебе…
— Нет-нет. — Феба покачала головой, стараясь побороть отчаяние, потому что вовсе не хотела, чтобы они испытали чувство вины. — Вам не нужно извиняться, правда. Просто… просто мне захотелось узнать.
Гера глубоко вздохнула: похоже, едва сдерживала рыдания, — и Феба стиснула зубы.
Артемида откашлялась и заговорила — как всегда, тихо и уверенно:
— У него черные волосы. Разумеется, какими они станут, когда Себастьян подрастет, никто не знает, но он точно будет совершенно непохож на нашего сладкого Билли. Глаза у него темно-карие, кожа смуглая, тогда как у братца белоснежная. И мне кажется, у него будет баттеновский нос.
— Только не это! — воскликнула Феба и почувствовала, как ее губы сами собой сложились в улыбку, плечи облегченно обмякли.
Нос Максимуса был скромной пародией на нос Баттенов. Но если портреты предков действительно передавали жизненное сходство, носы эти иной раз бывали выдающихся размеров.
— Я считаю, крупный нос придает мужчине солидности, — вмешалась кузина Батильда с легкой ноткой неодобрения в голосе. — Даже у твоего капитана нос, можно сказать, немаленький, и, по моему мнению, именно потому у него такой уверенный вид.
— Он совсем не мой, — возмутилась Феба, но все же не удержалась и спросила: — Почему именно нос свидетельствует о каких-то особых качествах мужчины?
— Он довольно привлекателен, — начала кузина Батильда.
Артемида тут же подхватила:
— Ну а нос… чем больше, тем лучше!
— Да, именно! — Положил конец словесному потоку голос Геры.
Все замолчали, чтобы перевести дух, и в наступившей тишине захныкал малыш Себастьян.
— Наверное, проголодался, — предположила Гера, забирая малыша у сестры.
Феба слышала шорох одежды — ребенка прикладывали к груди. В своем желании кормить самой сестра шла наперекор моде, но Феба ей завидовала. Что может быть чудеснее, чем держать в руках маленькое теплое тельце; кормить и лелеять собственного ребенка…
Феба опустила голову в надежде, что печаль и тоска не отразились на ее лице. Что правда, то правда: у нее прискорбно мало шансов встретить подходящего джентльмена — даже если предположить, что кто-то вообще захочет взять в жены слепую.
— Так как же на самом деле выглядит капитан Тревельон? — спросила она, пытаясь отвлечься от грустных мыслей.
— Ну-у, — задумчиво начала Гера. — У него вытянутое лицо.
Феба рассмеялась.
— Это мне ни о чем не говорит.
— Худощавое, — добавила Артемида. — У него такие глубокие морщины возле рта. Губы довольно тонкие.
— А глаза голубые, — вмешалась кузина Батильда. — Довольно выразительные.
— Скорее пронзительные, — поправила ее Гера. — Да, и еще темные волосы. Думаю, он носил белый парик, когда служил в драгунах, но, выйдя в отставку, уже успел отрастить волосы и теперь заплетает их в довольно тугую косичку.
— И носит только черное, разумеется, — сказала Артемида.
— Вот как? — Феба наморщила нос: надо же, оказывается ее все это время сопровождало живое олицетворение самой смерти.
— Дамский клуб! — вдруг воскликнула кузина Батильда.
— Что с ним? — спросила Артемида.
— Да то, что мы завтра встречаемся.
— Разумеется, — кивнула Гера. — Но разрешит ли Максимус Фебе туда отправиться?
Дамское благотворительное общество, которое помогало приюту обездоленных и брошенных детей, было детищем Геры. Клуб беспризорных, членами которого являлись исключительно дамы — джентльмены не допускались, — был создан, чтобы помогать сиротскому приюту в трущобах Сент-Джайлза. Дамы встречались нерегулярно, однако Феба с нетерпением ждала заседаний клуба, поскольку это была редкая для нее возможность появиться в обществе, когда Максимус не возражал… или, по крайней мере, не возражал до сих пор.
— Он ее не отпустит, — тихо сказала Артемида. — После того, что случилось…
— Да, но мы как раз собирались рассмотреть кандидатуры участниц… — Гера, как могла, старалась не выдать огорчение. — Наверное, придется отложить заседание. Как вы думаете?
— Нет, — твердо сказала Феба. — Мне надоело прятаться и спрашивать, когда и куда я могу пойти.
— Но, дорогая, это может оказаться опасным… — начала Артемида.
— Заседание дамского клуба? — Феба не верила своим ушам. — Мы все знаем, что безопаснее места нет.
— Но это же в Сент-Джайлзе, — напомнила кузина Батильда.
— И все знатные дамы общества привозят с собой самых сильных лакеев. Я буду окружена защитниками, не говоря уж о моем капитане и двух слугах. Не уверена, что Рид вообще понимает, что его нанял Максимус, а вовсе не капитан Тревельон.
— Хорошо хоть ты признала, что он твой капитан, — ехидно заметила Гера, но вмиг стала серьезной, поскольку в другом конце гостиной открылась дверь. — Впрочем, не знаю, как ты сумеешь договориться с Максимусом.
— Я тоже не знаю, но попытаюсь, — объявила Феба. — Я человек, а не певчая канарейка в клетке.
Она почувствовала его присутствие лишь тогда, как услышала за спиной стук его каблуков. Черт! Если бы он пользовался одеколоном, она по крайней мере могла бы понять, что он поблизости.
— Миледи, — услышала она знакомый голос. — Его светлость сообщил мне, что человек, который пытался вас похитить, больше вам не угрожает, однако хотел бы напомнить, что вы пусть и не канарейка в клетке,
