— Сестра, — уныло обратился он к Амелии, — если у тебя появилась сумасшедшая мысль, что я питаю личный интерес к Маркс, можешь сразу об этом забыть. Всё, что я хочу, так это узнать, какой скелет она прячет в своём шкафу. Зная её, не удивлюсь, если это будет скелет в буквальном его смысле.
— Я понятия не имел о существовании Кэт, пока мне не исполнилось двадцать лет, — вытягивая свои длинные ноги произнёс Гарри Ратледж, когда сидел вместе с Лео в клубе отеля «Ратледж». Эта тихая, роскошно обставленная комната со множеством восьмиугольных апсид, была популярна среди иностранной знати и путешественников среднего класса, аристократов и политиков.
Лео посмотрел на своего зятя с плохо скрываемым скептицизмом. Если бы ему позволили выбрать мужа для одной из своих сестёр, то Ратледж уж точно не возглавлял бы список претендентов. Лео ему не доверял. С другой стороны, Гарри мог похвастаться кое-какими достоинствами, среди которых можно назвать его явную преданность Поппи.
Гарри отпил из бокала подогретое бренди, тщательно подбирая слова, прежде чем продолжить рассказ. Он был красивым, импозантным мужчиной, и в то же время, безжалостным манипулятором. Этого следовало ожидать от человека, достигшего немалых успехов, одним из которых стало создание самого большого и процветающего отеля в Лондоне.
— Я не хотел бы говорить о Кэт по нескольким причинам, — сказал Гарри, настороженно глядя зелёными глазами. — И одна из них состоит в том, что я не слишком ласково отнёсся к ней, и не защитил тогда, когда должен был. И теперь об этом сожалею.
— Мы все о чём-то да сожалеем, — сказал Лео, отпивая бренди, и чувствуя, как бархатный огонь скользит по горлу. — Вот почему я так цепляюсь за свои дурные привычки. Нельзя начать сожалеть о чём-то, если не перестанешь этим заниматься.
Гарри улыбнулся, но вскоре посерьёзнел, глядя на пламя маленькой свечки в лампе, стоявшей на столе.
— Прежде, чем я расскажу вам что-либо, хотел бы поинтересоваться у вас о природе вашей заинтересованности в моей сестре.
— Я спрашиваю как её работодатель, — ответил Лео. — Меня беспокоит её влияние на Беатрис.
— Раньше вас это не беспокоило, — возразил Гарри. — И по всему видно, что она хорошо обучила Беатрис.
— Так и есть. Однако меня беспокоит ваше тайное родство. Может быть, вы оба что-то замышляете.
— Нет, — Гарри прямо посмотрел на него. — Мы ничего не замышляем.
— Тогда к чему вся эта секретность?
— Я не могу объяснить, не открыв вам своего прошлого… — помолчав, Гарри мрачно продолжил: — А мне бы этого очень не хотелось.
— Жаль, — без тени сочувствия произнёс Лео. — Продолжайте.
Гарри снова медлил, словно решая, следует ли ему рассказывать.
— У нас с Кэт одна мать. Её звали Николетт Уигенс. Англичанка по рождению. Её семья переехала в Америку, в Буффало, что в штате Нью-Йорк, когда Николетт была ещё очень маленькой. Она была единственным и довольно поздним ребёнком, поэтому её родители желали, чтобы она вышла замуж за человека, способного о ней позаботиться. Мой отец Артур был преуспевающим дельцом, и в два раза старше неё. Я подозреваю, что родители заставили её выйти за него замуж, — ни о какой любви там не могло быть и речи. И Николетт вышла за Артура, а вскоре родился я. По правде говоря, даже слишком скоро. Поговаривали, что Артур не отец мне.
— Это правда? — не смог удержаться от вопроса Лео.
Гарри цинично улыбнулся.
— А разве можно знать наверняка? — пожал он плечами. — Во всяком случае, моя мать в итоге сбежала в Англию с одним из своих любовников, — рассказывал он с отсутствующим выражением лица. — После, полагаю, у неё были и другие мужчины. Моя мать не любила себя ограничивать. Она была испорченной, потакающей своим желаниям стервой, хотя и красавицей. Кэт очень похожа на неё, — он замолчал и задумался. — Только она мягче. Чище. И в отличие от нашей матери, Кэт добрая и заботливая по натуре.
— Да, добрая, — кисло произнёс Лео. — Как-то в отношении себя я этого не заметил.
— Потому, что вы её пугаете.
Лео недоверчиво посмотрел на зятя.
— И чем же я пугаю эту маленькую мегеру? Только не говорите, что она нервничает в мужском обществе, потому что она очень мила с Кэмом и Меррипеном.
— С ними она чувствует себя в безопасности.
— А со мной нет? — обиженно спросил Лео.
— Полагаю, что нет, — задумчиво ответил Гарри. — Наверное, потому, что она чувствует в вас мужчину.
Сердце Лео ёкнуло от такого признания. Он с притворно скучающим видом изучал содержимое бокала:
— Она вам об этом рассказала?
— Нет, я увидел собственными глазами в Гемпшире, — Гарри скривился. — Просто с Кэт надо быть очень наблюдательным. Сама она ничего о себе не расскажет. — Он допил бренди, осторожно поставил бокал, и откинулся в кресле. — Я ничего не знал о матери со времени её отъезда из Буффало[4], — продолжил он, сложив руки на плоском животе. — Но когда мне исполнилось двадцать лет, я получил письмо, в котором она звала меня к себе. Она подцепила неизлечимую болезнь, какую-то форму рака. Видимо, перед смертью ей захотелось повидать сына, узнать каким он стал. Я тут же отправился в Англию, но она умерла перед самым моим приездом.
— И вот тогда вы встретились с Маркс, — предположил Лео.
— Нет, её там не было. Несмотря на желание Кэт остаться с матерью, её отослали к тёте и бабушке по отцовской линии. А её отец, очевидно, не горевший желанием находиться у постели больной, вообще уехал из Лондона.
— Славный малый, — заметил Лео.
— В последнюю неделю жизни Николетт за ней присматривала местная жительница. Она-то мне и рассказала о Кэт. Я подумывал навестить ребёнка, но всё же решил этого не делать. В моей жизни не было места незаконнорождённой сводной сёстре. Девочка была вдвое меня моложе, и нуждалась в женской руке. Я решил, что будет лучше оставить её на попечении тёти.
— Вы были правы? — неохотно спросил Лео.
Гарри загадочно посмотрел на него:
— Нет.
В одном этом слове слышалась целая история. И Лео горел желанием узнать её.
— Что случилось?
— Я решил остаться в Англии и попытать счастья в гостиничном бизнесе. Так что я послал Кэт письмо, сообщая, куда она может писать, если ей что-то понадобится. Через несколько лет, когда ей исполнилось пятнадцать, она написала мне, моля о помощи. Я нашёл её в… затруднительном положении. Жаль, что я не приехал к ней чуть раньше.
Охваченный необъяснимым беспокойством, Лео понял, что прятаться за своей обычной маской безразличия у него не получается.
