И этот мужчина, красивый и сильный, от тяжести которого у нее онемели конечности, не умрет.
Твердая рука дотронулась до ее плеча. Она подняла глаза и увидела брата Хита.
— Эмма, что, черт возьми, произошло?
Она вдруг поняла, что они одни. Сэр Уильям и двое слуг благоразумно удалились.
Хит с мрачным видом опустился рядом с ней на колени. Трудно представить, что на свадебном приеме наследника герцога могут сбить с ног креслом. Любой воспитанный человек пришел бы от этого в замешательство.
— Несчастный случай, — как можно спокойнее ответила Эмма.
— Несчастный случай? — не поверил Хит. — Ты не поранилась?
Эмма указала на сломанное кресло:
— Нет. Он ввязался в драку.
— Не похоже на Эйдриана.
— Он застал сэра Уильяма, который силой пытался…
— Что пытался?
— Уильям не выпускал мою руку, а Эйдриан вмешался.
Хит усмехнулся:
— Вот это похоже на герцога.
Эмма с трудом сохраняла хладнокровие.
— Хит, он поправится?
— Он тебя оскорбил?
— Нисколько. — Она покачала головой, с беспокойством глядя на застывшее лицо Эйдриана. — Он хотел меня защитить, а лакей по ошибке ударил его креслом.
Хит просунул пальцы под белый шейный платок Эйдриана, щупая пульс.
— С полной уверенностью могу заявить, что он поправится.
— Тогда почему он не двигается? Хит улыбнулся:
— Спроси его сама.
Эмма заглянула в карие глаза, которые до неприличия весело смотрели на нее. Щека Эйдриана прижималась к ее груди.
Точно — Волк.
Сквозь полуприкрытые веки Эйдриан наблюдал за фигурами, которые бесшумно двигались вокруг его кровати. Послать бы их всех к черту, чтобы дали поспать хоть часок! Он и так испытал достаточно унижения, когда Хит и Дрейк Боскаслы ощупывали ему голову и заглядывали в глазницы, пока он беспомощный лежал на полу. И еще он пытался сказать этим болванам, что сам дойдет до кареты. Но почему-то стены кружились перед глазами, а какой-то шутник все время выдергивал у него из-под ног ковер, как только он делал шаг вперед.
Он с удовольствием продолжал бы лежать, прижавшись к груди Эммы Боскасл, до тех пор, пока к нему не вернутся силы, чтобы догнать слизняка, который ее оскорбил, а заодно и всыпать дураку, проломившему ему голову.
Взгляд остановился на ее грациозной фигуре у окна городского дома Хита Боскасла. Хотя видел он все словно в тумане, но разглядел золотистые волосы, аккуратно уложенные на тонкой шее. Эйдриан приподнял голову, намереваясь поговорить с ней, но острая боль пронзила затылок и отдалась в задних зубах. Она обернулась и посмотрела на него.
— Черт, — произнес он. — Адская боль.
— Он очнулся, — сказала она кому-то, стоявшему справа от нее. — Приведи врача — он внизу.
Через минуту у постели Эйдриана появился бесцеремонный седобородый шотландец, который не очень уверенно заявил:
— Утром ему, возможно, станет лучше.
— Слава Богу. — Голос Эммы раздался с другой стороны кровати.
— Но может, и не станет, — уточнил лекарь.
— Как же это определить? — испуганно спросила Эмма.
— Никак, — утешил ее шотландец. — В этом-то и заключается сложность медицины.
Эмма подошла поближе. Эйдриан сразу узнал ее по едва уловимому сладкому запаху: так соблазнительно пахнут розы после дождя. Для него сложность заключалась не в медицине, а в том, что ему приходится скрывать, что он околдован женщиной, стоявшей у кровати. Пусть у него болит голова, но остальные-то части тела, кажется, работают нормально.
— По-моему, он приходит в себя, — сказал врач. — Вы можете назвать нам свое имя? — спросил он, раздельно произнося каждое слово, как будто говорил с ребенком.
Эйдриан сложил руки на груди и сел.
— Царь Тутанхамон, — ответил он.
— Да с ним все хорошо, — усмехнулся Хит.
— Мне так не кажется, — заявила Эмма, посмотрев на Эйдриана, который поймал ее взгляд.
— После такого удара по голове он вообще может не стать прежним, — с серьезным видом сказал врач.
— А каким я стану? — поинтересовался Эйдриан.
— Милорд, если у вас трещина в черепе, то это дело не шуточное. Может быть, кровоизлияние в мозг с длительными последствиями.
Эмма озабоченно нахмурилась:
— Что мы должны делать?
— Пусть полежит, — сказал врач. — Дайте ему лекарство, если, конечно, он пожелает его принять. По-моему, он своевольный и упрямый.
— Давайте вашу проклятую микстуру, — сердито произнес Эйдриан. — И я вернусь в гостиницу… — Он скорчил рожу, когда горничная поднесла к его губам ложку с пенящейся коричневой жидкостью.
— После этой микстуры вы никуда не пойдете, — заметила Эмма.
— Если он не захочет лежать, то свяжите его, — сказал врач, обращаясь к Хиту и Эмме. — И ограничьте чрезмерные разговоры.
— Тогда почему, черт возьми, все кругом не замолчат? — возмутился Эйдриан, опускаясь на подушки.
— Задерните шторы. На голову — компресс. Я пропишу ему стрихнин.
— Стрихнин? — удивилась Эмма, глядя на Эйдриана. — Зачем?
— Это укрепляющее средство. — Пояснил медик. — И оно также устраняет запоры. Дайте ему легкое снотворное, если он станет буянить.
Эйдриан фыркнул.
— Хватит суетиться вокруг меня, словно я больная тетушка.
Эмма искоса посмотрела на него, и их глаза встретились. Он перевел взгляд на ее приоткрытые губы.
Лекарь нагнулся и осторожно пощупал Эйдриану голову.
— Больно?
— Конечно, больно, идиот.
— Вы можете описать, как именно?
— Да, могу. Болевые ощущения в черепной коробке. И уберите свои корявые пальцы.
— Он возбужден, — мрачно заключил лекарь.
Эйдриан взглянул на Эмму:
— Только она может касаться моей головы.
Она может касаться его в любых местах, где ей захочется, но он не настолько тронулся рассудком, чтобы громко об этом заявить.
Врач озабоченно вздохнул.
— Ему необходима нюхательная соль и крепкое шотландское виски. У него, судя по всему, помутилось в голове, шок все-таки.
Эйдриан мысленно расхохотался. Помутилось в голове? У него просто болит голова. Он с трудом скосил глаза на Эмму Боскасл. Какая у нее изящная фигура! Он уже забыл, когда кто-нибудь волновался за него, а это так приятно.
— Виски я выпью, — устало произнес он.
— Я также рекомендую горчичные припарки на пятки и на живот, — сказал лекарь.
— На задницу, — пробурчал Эйдриан, успев бросить еще один взгляд на Эмму, прежде чем глаза у него закрылись.
— Туда тоже можно поставить, — сухо ответил лекарь, — хотя вашу голову это не вылечит.
