— Но предоставленное вам помещение совершенно непригодно для проживания, — заявила Велвет. — И как вы только это терпите?..
— Тебе, Велвет, еще хуже — ведь все ваши поместья конфискованы. То обстоятельство, что твой отец сохранил лояльность по отношению к своему королю, лишило вашу семью самого необходимого.
— У меня кровь приливает к щекам, когда я вспоминаю, насколько была избалована, когда жила в Англии. В замке Ноттингем, в Болсовере и в Уэлбек-Эбби к моим услугам были десятки слуг и несколько дюжин лошадей для верховой езды. Я уже не говорю о бесчисленных красивых платьях, висевших в моем гардеробе. И все это — подумать только! — я воспринимала как нечто само собой разумеющееся.
— Леди должна быть избалованной. У меня тяжело на сердце от того, что теперь ты всего этого лишена. С другой стороны, я рад, что ты находишься вдалеке от избалованного роскошью французского двора. Это не очень-то подходящее место для девушки, только вступающей во взрослую жизнь.
Велвет рассмеялась, вспомнив уроки одной придворной куртизанки, учившей ее выбривать лобок и красить кармином соски. Она подозревала, что женщины такого толка научили Чарлза куда более изощренным проделкам в смысле плотской любви, однако старалась не давать волю ревности.
— То обстоятельство, что я уехал из Версаля, принесло мне, между прочим, немало пользы, поскольку я получил шанс учиться в Париже. Здесь я изучаю теорию кораблестроения, фортификацию и искусство навигации.
— Когда часть парламентского флота взбунтовалась и отплыла в Голландию, вы проявили истинную доблесть, возглавив эти корабли и отправившись в экспедицию, имевшую целью спасение трона вашего отца. Представляю, какие возвышенные и благородные чувства вы испытывали, когда блокировали Лондон со стороны Темзы! — воскликнула девушка, с восхищением взглянув на Чарлза.
— Только не надо делать из меня героя, миледи. Все мои попытки восстановить в Англии монархию имели весьма плачевный конец…
Тихонько вздохнув, Велвет вернулась к настоящему. Сжав руку принцессы, она произнесла:
— Чарлз никогда не сдастся и не сложит оружия. Да и звезды говорят, что в один прекрасный день он воссядет па английский престол. Тогда все мы вернемся на родину, разъедемся по своим домам и заживем еще лучше прежнего.
Минетти вынула из кармана щетку для волос.
— Дорогая, не могла бы ты сделать мне прическу с такими же, как у тебя, пикантными колечками у щек?
— Ну конечно…
Девушки очень приятно проводили время, болтая о собаках и лошадях, когда в комнату вдруг вошла леди Маргарет Лукас — одна из немногих благородных дам, сохранивших лояльность королеве. Леди Маргарет строго взглянула на гостью, и принцесса тихо сказала:
— До свидания, Велвет. Надеюсь, ты придешь ко мне завтра.
— Боюсь, что она не придет, Генриетта, — заявила леди Маргарет. — Мне представляется, что вы и так проводите с мистрис Кавендиш слишком много времени.
Велвет знала, что эта женщина не любит ее. Ей хотелось сказать в ответ леди Маргарет какую-нибудь колкость, но она вовремя прикусила язычок и, ласково улыбнувшись подруге, проговорила:
— Ну, если не завтра, то в один из ближайших дней я к тебе зайду обязательно.
Когда Велвет покинула апартаменты королевы, ей пришло на ум снова выйти из дворца и понаблюдать за дорогой. Но идти до ворот ей не пришлось, поскольку она вдруг увидела отца, ехавшего ей навстречу.
— Кто у нас самая красивая девочка на свете? — сказал граф с улыбкой.
— Я так счастлива, что ты вернулся! — радостно воскликнула девушка. — Надеюсь, путешествие было удачным…
Она вопросительно взглянула на отца.
Граф Ньюкасл кивнул и с удовлетворением похлопал по висевшей у седла сумке.
— Более чем удачным, Велвет. Фортуна наконец-то соизволила нам улыбнуться.
Они вошли в свои покои и сразу же увидели плачущую Эмму.
— Ах, лорд Ньюкасл…
Ужас сдавил сердце Велвет, когда она заметила на фартуке служанки кровавые пятна. Девушка бросилась в спальню матери, заранее страшась того, что ей предстояло увидеть. Поспешившая за ней Эмма, всхлипывая, говорила:
— Графиня сильно закашлялась, а потом у нее начались спазмы, и… горлом пошла кровь. Господи, сколько было крови!.. Я ничем не могла ей помочь.
В ужасе содрогнувшись, Велвет устремила взгляд на бледное лицо матери и кровавые пятна, покрывавшие ее одеяло.
«Нет, Господи, нет… — мысленно твердила девушка. — Она не может, не должна умереть… Ведь отец сказал, что фортуна наконец-то улыбнулась нам!»
Грейстил Монтгомери метался по крохотной камере как волк в клетке. Он находился в заключении в неприступном замке Бервик, где стояли гарнизоном солдаты генерала Джорджа Монка. Несколько раз в неделю Монк заглядывал к нему, чтобы понаблюдать за ним. Зашел он и в этот день. Увидев его, Грейстил схватился за прутья решетки.
— Отпустите моих людей, генерал! Они всего лишь выполняли приказы и не представляют для вас никакой угрозы.
Генерал Монк, дородный и широкоплечий, какое-то время молча смотрел на пленника. Наконец с усмешкой проговорил:
— Какой вы, однако, упрямый. Повторяете эти слова чуть ли не каждый день. Почему вы думаете о благе своих солдат больше, нежели о своем собственном?
— Они слишком молоды, генерал. В сущности, они еще мальчишки. Заточение здесь означает для них медленную смерть. Если вы отпустите их, они, забыв о войне, просто разбегутся по своим нортумберлендским фермам.
— Я с радостью освобожу их… — Монк сделал паузу, — если вы, милорд, перейдете на сторону парламента и будете сражаться под моим началом.
Грейстил решительно покачал головой:
— Нет, генерал. Я никогда не буду сражаться за Кромвеля. Потому что я — роялист.
— А вы знаете, что я тоже когда-то был роялистом?
— Стало быть, вы ренегат, перебежчик? — Грейстил взглянул на генерала с явным осуждением.
Монк снова усмехнулся и, пожав плечами, продолжил:
— Между прочим, я сидел в лондонском Тауэре. Сидел целых два года, показавшихся мне вечностью. А потом мне предоставили выбор: или гнить в Тауэре дальше, или присоединиться к армии парламента и отправиться в Ирландию сражаться с тамошними повстанцами. Я выбрал последнее.
Монтгомери пристально посмотрел в глаза Монка. «В глубине души этот человек ненавидит Кромвеля так же, как и я», — подумал капитан.
— Я слышал только о ваших деяниях в Шотландии, генерал. Между прочим, созданный вами полк колдстримской гвардии заслуживает самых высоких похвал.
