— А почему это я обязан скрывать свое отношение? Или говорить только на интересующие тебя темы?
— Что ты имеешь в виду?
— А! — махнул рукой Ролан. — Пора бы уже взяться за ум и немного поработать.
— Работать?
— Да, хотя бы в одном из банков твоего отца или, если тебе не нравится, займись продажей хлопка…
— Зачем? Дела моего отца и так идут прекрасно.
— Не в этом дело, дорогой, это просто вопрос принципа.
— Принципа? — удивленно переспросил Жан-Пьер.
— Впрочем, у меня нет больше желания говорить с тобой на эту тему. С таким бездельником, как ты, это бесполезно.
— Прошу тебя, Ролан, хватит мне читать мораль. У меня и так идет голова кругом…
— Неудивительно. Так ты все-таки хочешь, чтобы я привез сюда твою новую шлюху?
— Она — не шлюха, она…
— Может быть, ты скажешь, кто она на самом деле?
— Видишь ли, судьба ее связала с Жилем Фремо, но…
Губы Ролана скривились в усмешке:
— Он что, ее попечитель?
— Я вижу, что ты думаешь о Жиле не очень хорошо, но так или иначе, я встретил ее у него в доме и теперь пытаюсь…
— Ты что, увел любовницу Фремо?
— Хватит, — резко оборвал кузена Жан-Пьер. — Я знаю, ты не испытываешь ко мне особой симпатии, но это не дает права думать плохо об этой девушке. Что ты сам сказал бы, если бы я стал комментировать твои отношения с Каролиной Бентли?
— Я бы тебя просто убил. Ладно, я не стану больше говорить о твоей новой «симпатии».
— Благодарю. Но все-таки я могу быть уверен в том, что ты заберешь ее? Я тебя прошу, иначе девушка просто пропадет.
— И кто же в этом будет виноват?
— Только не она.
Ролану очень не хотелось впутываться в это дело, но он решил не подавать вида и поинтересовался:
— Но как она оказалась у Фремо? Интересно, он долго ею пользовался?
— Воздержись от скабрезных замечаний по поводу этой девушки. Увидишь ее, и сам не станешь о ней плохо думать.
— Хорошо! — согласился Ролан. — Только, пока я буду ездить, ты проспись, чтобы не выглядеть, как привидение… а то еще, не дай Бог, у твоей подружки случится родимчик… Ха-ха!
— Благодарю. Все-таки твоя доброта взяла верх над твоим тактом, — Жан-Пьер постарался ничем не выдать торжества. Ролан вышел, не ответив на колкость.
А в это время Анжелика, полуодетая, металась по отведенной ей комнате. Она уже помолилась, позавтракала и теперь пыталась уложить свои вещи в чемодан. Приходилось сдерживаться, чтобы казаться спокойной. В памяти постоянно всплывал разговор с нетрезвым еще дядей.
— Завтра я должен уехать по Миссисипи, — сказал он, — а ты останешься с моими друзьями. Упакуй свои вещи и будь готова утром уехать. Можешь взять с собой Коко.
Когда она попыталась расспросить его подробнее, он грубо оборвал ее:
— Хватит! Я не собираюсь слушать больше твое нытье.
От этих слов ее передернуло. Как он нетерпим к ней, особенно в подпитии! А случается это так часто! Ее отец — да благословит его Господь! — никогда не брал в рот спиртного и никогда не огорчал свою семью. Конечно же, дядя Жиль — жертва своего пристрастия к алкоголю! Анжелика пыталась простить его, будучи милосердной, как заставляло ее воспитание, однако чувство неприязни к нему было очень трудно подавить. Она уговаривала себя, напоминая, что живет уже около двух недель в его доме. Зачем же он привез ее сюда? Она — лишняя, и теперь вот он отправляет ее в какую-то семью, расставаясь, как с ненужной тряпкой. К глазам подступили слезы. Как много случилось за такой короткий промежуток времени. Казалось, что только вчера она на ферме пряла вместе с мамой…
Как же трудно без доброты ее отца, его юмора. Без мягкой материнской улыбки, ее пения. Довольно часто Анжелика начинала подпевать ей, и получалось совсем недурно, хотя сама она считала, что никогда не сможет петь так хорошо, как мама. В какой-то мере ей становилось легче от слов дяди, что «она останется с его друзьями», но в то же время подкрадывались опасения, что ни дядя Жиль, ни его друзья не принесут ей счастья, а только массу неприятностей. Его грубый голос звучал в ушах и вызывал страх, что он может забыть, что он только дядя… Анжелика в отчаянии стала думать о том, что ее ждет, но не успела и сосредоточиться…
Вошел Жиль Фремо в помятом костюме, со следами вчерашней попойки на лице. Анжелика хотела поговорить с ним, но вдруг поняла, что это напрасно. Она только поплотней закуталась в накидку… Жиль рассматривал ее. Изящная фигура девушки, ее молодость соблазняли. С того самого момента, как он впервые увидел ее, он все время подумывал, как это сделать, не вызвав сопротивления. При этом факт кровосмешения не волновал его, а постоянные попойки только усиливали желание.
Ему вспомнилось, как вчера, перед уходом, Жан-Пьер отвел его в сторону и, схватив за галстук так, что перехватило горло, резко сказал: «Учти, Анжелика должна попасть ко мне девственницей!» Взгляд его был жесток, Жиль закашлялся и со страхом сплюнул. Все было ясно, тем более что и Фремо, помимо всего прочего, не испытывал желания встретиться с Делакруа у барьера. Деньги Жан-Пьера его волновали гораздо больше. Вообще-то поправить с помощью Анжелики свои дела он думал и раньше. Хорошо, что все так и получалось. Весьма выгодно. Пусть теперь Делакруа думает, как ее уложить в постель. Несмотря на благородные слова Жан-Пьера о грядущем замужестве Анжелики, Жиль был уверен, что молодой креол и сам не прочь переспать с ней при первой возможности.
— Дядя Жиль, — прошептала Анжелика.
— Что? Ты еще не собралась?
В ответ Анжелика только плотнее закуталась в накидку.
— Успокойся, дорогая, и незачем демонстрировать свою скромность. Мы же родственники.
Он подошел к девушке ближе, отчего у нее забилось сердце. Запахи перегара и пота, исходившие от него, делали Фремо невыносимо мерзким.
— Я буду сейчас готова. Мне нужно еще несколько минут.
Она надеялась, что он выйдет, но Жиль продолжал рассматривать ее. Потом медленно положил свои руки ей на плечи. Попытка отстраниться вызвала ярость, но в конце концов он отступил.
— Все прекрасно. Через четверть часа мы уедем. Оденься поприятней! — и, облизнув толстые губы, добавил: — А ты хороша, крошка!
Жиль вышел. Анжелика вздохнула, передернула плечами и только сейчас ощутила, насколько он был неприятен — она даже не спросила, куда следует идти.
Ярко светило солнце, когда Ролан Делакруа поехал выполнять просьбу кузена. Развалившись на подушках кареты, он наслаждался открывающимся видом. Ролану всегда нравился Французский квартал с его обилием делового люда, продавцов, покупателей, тротуары здесь всегда заполняли красавицы-мулатки с корзинами на головах, пытавшиеся привлечь внимание прохожих к фруктам, пралине и овощам. Воздух был насыщен разнородными запахами: ароматом цветов, исходившим с многочисленных веранд, духом горячего хлеба и острой креольской пищи из каждого ресторана. По обеим сторонам улицы возвышались здания, выкрашенные в разнообразные тона. Окна их обрамляли ящики с цветами.
