Взгляд, которым он наградил виконтессу, был полон горечи сожаления.
– И снова отвергнут. За вами долг, миледи.
– Пожалуйста. – Она уперлась руками в его плечи. Звуки шагов Октавии приближались. – Отпустите меня.
Неохотно подчинившись, он отодвинулся на расстояние, необходимое для соблюдения приличий.
– Рано или поздно я потребую, чтобы вы расплатились. – Кинув последний взгляд вверх на ветки омелы, он слегка улыбнулся ей. – Может быть, сегодня вечером.
– Уинтроп! – Голос его невестки, впорхнувшей в комнату, был теплым, как летний ветерок. В нем отсутствовала хрипотца, свойственная виконтессе, и, слава Богу, он совсем не возбуждал. – Ты появился так рано!
Он повернулся к ней и улыбнулся слегка насмешливо, совершенно не обиженный ее тоном.
– Ты не указала точного времени в своей записке. – Октавия смешалась.
– Я полагала, что ты придешь, как это принято.
– Я даже просыпаюсь не тогда, когда положено.
– Очень мило, что ты составил компанию Мойре, пока меня не было.
Он украдкой взглянул на виконтессу. Понимает ли она, что стоит за намерениями Октавии? Его невестка редко просила, чтобы он пришел задолго до обеда. Возможно, Октавия совсем не намерена ограждать от него виконтессу. Скорее наоборот. Очень картинной выглядит ее лукавая невинность. Она такая же мастерица обвести вокруг пальца, как и Норт. Правда, Уинтроп умел лгать намного искуснее.
– Находиться в компании с леди Осборн – сплошное удовольствие. – Он поклонился. – Полагаю, есть какая-то причина, по которой ты позвала меня.
– О да. – Сейчас она держалась немного более естественно. – Мне нужно, чтобы ты научил меня повязывать галстук с геометрическим рисунком. Твой брат выбрал такой стиль для сегодняшнего вечера.
Уинтроп удивился:
– Почему бы ему не взять на службу камердинера? – Октавия посмотрела на него, словно ответ и так был очевиден.
– Он не хочет.
Ну конечно. О каких глупостях он спрашивает!
– В самом деле, зачем ему камердинер, если у него есть я.
– Совершенно верно. – Его невестка усмехнулась.
– Прекрасно, давай покажу. – У него не было причин ответить ей отказом, даже если бы он захотел. Он не мог отказать ни ей, ни Норту ни в чем, ни в какой мелочи.
– Спасибо. – Октавия повернулась к гостье: – Мойра, надеюсь, ты извинишь меня?
Виконтесса кивнула. Похоже, она испытала облегчение, избавившись от него, плутовка. Уинтроп поклонился ей:
– Рассчитываю продолжить нашу беседу сегодня вечером, леди Осборн.
Эти слова мгновенно стерли с ее лица выражение удовлетворения. Однако в присутствии Октавии она не могла как следует осадить его и при этом не рассказать ей об их маленькой стычке. Так или иначе, он не думал, что очаровательная виконтесса горит желанием поведать его невестке, что произошло между ними. Во всяком случае, не сейчас. Когда-нибудь потом, конечно, расскажет. Женщины без этого не могут.
– Тогда до вечера, мистер Райленд, – вежливо ответила она, слегка кивнув.
Он улыбнулся, кровь помчалась по жилам от предвкушения. Уже давно он не испытывал такого азарта.
– До вечера.
Сегодня ей не удастся так легко ускользнуть от него.
– Он сказал что?
Сидя у себя на постели в домашнем платье, Мойра с наслаждением пила сладкий горячий чай и протягивала тарелку с кусочками сахарного бисквита своему верному другу Натаниэлю, который, словно большой ленивый кот, растянулся на покрывале.
Он покачал головой, отказываясь, и она отставила ее, прежде взяв кусочек для себя. Мойра собиралась пропустить обед.
– Он сказал, что хочет поцеловать меня.
Воспоминание о словах Уинтропа Райленда и его настойчивых голубых глазах вызвало спазмы в желудке, хотя они требовал еще бисквита.
– И ты не позволила ему? – Молодое, свежее лицо Натаниэля изобразило недоверчивый ужас. – Неужели я ничему не научил тебя?
– Ничему абсолютно. – Мойра ласково улыбнулась.
Лежа на постели у нее в ногах, Натаниэль Кейлан, одетый в темно-синее и желтое, являл собой образчик растрепанной элегантности и беззаботной грации. Неудивительно, что Энтони обожал его. В Натаниэле непостижимо смешались мужчина и мальчик. Хотя единственная любовь его жизни умерла почти два года назад, голубые глаза сияли радостью. Щеки цвели здоровым румянцем, несмотря на то, что обычно он все ночи проводил на ногах, а потом спал почти весь день. Дело уже шло к вечеру, и Мойра после освежающей ванны улучила минутку, чтобы отдохнуть, а потом начать собираться на прием к Октавии. Натаниэль всего час назад поднялся с постели.
– Уинтроп Райленд – один из самых красивых мужчин, которых может предложить общество. – Натаниэль отпил из чашки. – И надо быть сумасшедшей или сумасшедшим, чтобы отвергнуть его.
Мойра рассмеялась. Ее приятель, как всегда, говорил скандальные вещи. Она давно к этому привыкла, и нужно было очень постараться, чтобы удивить ее.
– Можешь отправить меня в дом для умалишенных, но я отказала ему.
Его светлые брови приподнялись.
– Еще не вечер.
Странно, он почти дословно процитировал слова Райленда. Только-только она успокоилась, сердце стало ровно биться, и вот опять оно запрыгало, сбиваясь с ритма.
Как можно позволить себе так распуститься? Она вполне взрослая, чтобы уже не мечтать о мужчинах, как глупая девчонка. Уинтроп Райленд никогда не заинтересуется ею, как Тони, – по разным причинам, естественно. Тони, без сомнения, любил бы ее, если бы мог. И он был сильно привязан к ней, но по-своему, оберегая и создавая ей комфортные условия. Правда, в его распоряжении были годы. Любой может завоевать неприступное сердце, только для этого нужно время. Мойра свято верила в это. Может, ей даже удалось бы добиться Уинтропа Райленда, будь время в запасе, но интерес, который он проявлял к ней, не оставлял такой возможности. Ситуация оказывалась слишком новой для нее, и в нее было трудно поверить. В прошлом такое внимание означало бы, что она стала объектом пари, и на нее кто-то поставил деньги, либо ее кто-то хочет использовать, чтобы через нее подобраться к одной из ее сестер.
Каждый, кто общался с ней, преследовал определенную цель. Даже у дорогого Тони, когда они знакомились, был собственный интерес. Ее личные пристрастия тоже принимались в расчет на какое-то время.
– Готова поспорить, что сегодня мистер Райленд найдет другой объект для ухаживаний. – Она обмакнула последний кусочек бисквита в чашку с чаем, прежде чем отправить его в рот. – И он снова перестанет замечать меня.
Небрежным движением руки Натаниэль смахнул несколько крошек с сюртука.
– А если нет?
– Тогда я прямо спрошу его, в чем дело.
