«Если я – не Анжелина Рейес, кандидатка в послушницы ордена «Сестер Воплощенного Слова и Святого Причастия», тогда кто я? Анжелина Колтрейн, жена преступника, которого разыскивает полиция? Или заурядная мошенница и самозванка во всех отношениях?..»
Вопросы сыпались один за другим, слишком быстро для ее уставшего и перегруженного мозга. Так до конца и не разобравшись со всеми обвинениями и замешательством, все еще царившем в ее мозгу, она прижалась к Чарли и погрузилась в тяжелый сон.
Чарли обнимал спящую Анжелину, крепко и нежно прижимая ее к себе, чувствуя, как она подрагивает и постанывает время от времени. Он пытался успокоить ее, отогнать все волновавшие ее мысли, тихонько нашептывая ласковые слова и нежно поглаживая ее волосы.
Ничто не помогало.
Тогда он высвободился из ее объятий и встал, заподозрив, что это его близость так беспокоила ее. Он подошел к окну и опустился в кресло-качалку. Наблюдая за спящей Анжелиной и любуясь ею, Чарли задумался над происходящим. Ему давно следовало побыть одному.
Впервые за много лет его перехитрили. В последний раз это случилось в городке Секонд-Чанс, в штате Миссури, где он потерял брата, слишком доверившись незнакомцу. В Джейке Бэннере он видел ту же безжалостность, что знал и за собой, да еще способность увлечь людей, которых он потом откровенно использовал. Чарли доверился Джейку и сделал особо приближенным лицом в своей банде. Но именно Джейк оказался вонючим сыщиком из агентства Пинкертона. Тогда из-за него в перестрелке погибли почти все члены банды. Те немногие, что уцелели, бросили все и скрылись в Техасе, хотя теперь, размышляя над событиями того времени, Чарли вдруг понял, что те люди так никогда и не появились в Сан-Антонио. Его брат Билл вернулся в город свести кое-какие старые счеты, а был застрелен, как собака, у дверей банка Секонд-Чанс Бэнк. Его убили Бэннер и его партнер. С этого момента и начались ошибки Чарли в оценке им обстановки.
Чарли снова глянул на Анжелину. Она мирно спала, а все, что ее беспокоило до этого, исчезло.
«И что мне теперь с нею делать? Разве я когда-нибудь помышлял о том, что мне придется исчезнуть из ее жизни без оглядки? Мне хотелось от нее слишком многого, а она едва ли готова дать все это...»Глядя на нее, Чарли вдруг обнаружил, что впервые в жизни по-настоящему задумался о нормальной жизни – доме, жене, семье. Однако для того, чтобы все это было, ему придется убедить Анжелину, что она была бы гораздо лучшей женой, нежели монахиней. Какие аргументы он сумеет найти для этого, если сам четко осознает прямо противоположное?
«Никуда я не гожусь. И таким я знал себя всегда. У меня нет морального права губить жизнь неопытной и неискушенной девушки. Если оставить в стороне то, что я женился на ней ради ее же спасения, то этот шаг лишь усложнил мою собственную жизнь...
И если даже каким-то божественным чудом Анжелина решит остаться моей женой, то за мной все равно гонится техасский рейнджер, как и множество других «охотников за головами». Я не могу обрекать ее на такую жизнь. И не стану этого делать...
Нет. Лучше всего поскорее исчезнуть. За всю свою несчастную жизнь мне надо хоть раз сделать что-нибудь стоящее. Даже ценой жизни. А то, что я покину Анжелину, только лишь упростит мою задачу... бесчисленные полицейские с их револьверами и ружьями в этом случае останутся с носом...»
Чарли запустил руку в карман и вытянул оттуда красную атласную ленточку. Он видел, с каким виноватым выражением на лице Анжелина всего несколько недель тому назад любовалась безделушками на туалетном столике Луанны. Он стащил их, сам не понимая зачем, и положил в карман, как только она отвернулась. Тогда ему показался забавным интерес, который сестра проявила к этим вещицам. Теперь ему от этого стало горько.
Он собирался отдать ей ленточку, когда они поженятся, но при таком скоропалительном венчании как-то не было времени вспомнить о ней.
Чарли уснул, а ленточка так и осталась в его руке, обвивая пальцы. Он видел во сне Монтану. Тысячи акров земли, по которой можно легко и свободно скакать и бродить. Никто за ним не следит, никто не ищет, если не считать соседних фермеров и хозяев ранчо, собирающиеся покупать у него лошадей. Конечно, там встречаются индейцы, но он надеялся, что справится с ними. Раньше, когда он видел этот сон, его успокаивала уединенность и пустынность Монтаны. На этот раз одиночество, к которому располагали бесконечные просторы зеленых пастбищ и такие же бесконечные годы жизни, вызвали в нем тупую душевную боль.
– Чарли?
Голос проник в его сознание откуда-то издалека, смягчая боль и заставляя его не чувствовать себя одиноким. Он было направился на этот голос... и, вздрогнув, проснулся. Анжелина стояла перед ним уже совсем одетая. Из окна позади нее ярко светило солнце.
– К-который час? – прохрипел он, протягивая руку, чтобы отбросить с лица пряди волос, мешавшие ему. Красная ленточка на его пальцах запуталась в волосах и ему пришлось резким, раздраженным движением сдернуть ее оттуда.
– Что это такое? – спросила Анжелина и взяла его руку, распутывая застрявший между пальцами атласный лоскуток.
– Сувенир для вас. – Он встал, слегка смущенный тем, что она увидела, как он спал, держа в руке женскую ленточку. – Я хотел отдать ее вам еще вчера вечером, но... – он пожал плечами.
– Спасибо. А откуда вы узнали?
Чарли бросил на нее быстрый взгляд. Она смотрела на ленточку так, словно это был золотой слиток.
– Что узнал?
– Что красный – мой любимый цвет.
– Я не знал. Просто подумал, что красная лента будет хорошо смотреться в ваших волосах. – Он снова посмотрел в сторону. «Черт, мне никогда толком не удавалось поддерживать разговор с женщинами. Да мне это никогда и не было нужно...»Они всегда сами осаждали его, как бы невежливо он с ними ни обращался. Теперь он жалел, что не прислушивался к советам матери, когда она пыталась привить ему хоть какие-то манеры.
Когда Чарли снова взглянул на Анжелину, она уже подвязала ленточкой волосы, собрав их на затылке. Она улыбнулась ему, и ее улыбка показалась Чарли ярче красного атласа. Он тоже попытался улыбнуться. Это оказалось не так уж и плохо.
