Кристофер один за другим скатал её чулочки и снял их с изящных ступней. Доведённый до исступления, он окинул Беатрис жадным взглядом: её лицо дышало негой, глаза были полузакрыты от страсти, а тёмные волосы шёлковым водопадом струились по плечам. Он развёл её бедра и, вдохнув чувственный аромат женского тела, провёл языком по треугольнику мягких волос.
— Кристофер, — протестующее выдохнула Беатрис и попыталась оттолкнуть его голову.
Она выглядела потрясённой, густой румянец покрыл её щеки, как только она поняла, что он собирается с ней сделать.
— Ты это начала, — глухо произнёс он. — И теперь я доведу это до конца.
Не дав Беатрис ни малейшей возможности опомниться, Кристофер снова склонился над ней. Беспрестанно целуя, он приник к средоточию её женственности и развёл языком нежные складочки потаённой плоти. Беа застонала и подалась ему навстречу, согнув ноги в коленях и выгнув спину, словно хотела прижаться к нему всем телом. Он подхватил её, притянул к себе и завладел тем, чего так сильно желал.
Весь мир сузился до нежной, дрожащей плоти под его языком, до вкуса женщины, его женщины, её сокровенного эликсира, пьянящего сильнее самого изысканного вина, опиума или экзотических специй. Беатрис тихонько постанывала от каждого дразнящего движения. Её отклик волшебным образом превращался в наслаждение Кристофера: каждый тихий стон, срывающийся с губ Беа, отзывался сладостной, тянущей болью у него в паху, а её лихорадочная дрожь опаляла его тело огненными стрелами. Он сосредоточил свои ласки на самой чувствительной точке и, словно околдованный влажным шёлком, принялся неспешно обводить её языком. Затем ласки Кристофера стали сильнее и настойчивее, они безжалостно возносили Беатрис на вершину блаженства, пока она не замерла, дрожа от напряжения, сменившегося волной острого наслаждения. Кристофер знал, что в этот момент для неё не существовало ничего, кроме удовольствия, которое он ей дарил. И он заставил её насытиться им сполна, пока прерывистое дыхание Беатрис не переросло в короткие, повторяющиеся крики. Экстаз, испытанный ею, стал самым сильным и глубоким из всех, которые он когда-либо доставлял. Он вкусил его, услышал, почувствовал…
Как только её оставила последняя судорога, Кристофер накрыл Беатрис своим телом, устремившись губами к нежной груди. Беатрис обхватила его руками за шею. Её пресыщенное тело готово было принять его, и она легко развела ноги, помогая Кристоферу устроился между ними. В своём стремлении как можно быстрее освободиться от брюк он судорожными движениями разорвал застежку, так и не сумев её расстегнуть.
У него не осталось и капли выдержки, лишь острое, безумное желание обладать, от которого болело всё тело. Не в силах вымолвить ни слова, он лишён был возможности попросить её: «Пожалуйста, не останавливай меня. Я не смогу. Ты так отчаянно нужна мне, я умру, если не овладею тобой здесь и сейчас». Больше не оставалось ни малейших сил к сопротивлению. Кристофер взглянул на Беатрис и хрипло произнёс её имя, вложив в него и невысказанную просьбу, и вопрос.
Беатрис издала тихий стон и ласково провела ладонями по его спине.
— Не останавливайся, — прошептала она. — Я хочу тебя, я люблю тебя…
И когда он настойчиво попытался войти в её тело, она выгнулась ему навстречу и притянула его ещё ближе к себе.
Никогда прежде Кристофер не овладевал девственницей, но всегда предполагал, что проникновение будет быстрым и лёгким. Однако Беатрис была напряжена и инстинктивно сжималась, стремясь воспротивиться его вторжению. Она крепко вцепилась в него и задохнулась от потрясения, когда Кристофер преодолел тонкую преграду её невинности. Он медленно двигался, дрожа от неимоверных усилий быть нежным и осторожным, когда все инстинкты призывали его, не сдерживаясь, погрузиться в желанный, влажный жар. В конечном итоге её мышцы словно поняли тщетность попыток закрыться от его натиска, и Беатрис расслабилась. Она лежала, откинув голову ему на руку и уткнувшись лицом в твёрдый, стальной от напряжения бицепс. Со стоном облегчения Кристофер принялся двигаться, не ведая ничего, кроме долгожданного, ослепительного удовольствия быть в ней, наслаждаться её теплом и лаской. Он чувствовал приближение экстаза, абсолютного и неотвратимого, как сама смерть.
Кристофер не в силах был сдержаться и продлить наслаждение. Пик удовольствия, точно стальной кулак, стремительно настиг его, лишив дыхания. Судорожно содрогаясь, он обессиленно упал, опустошённый мощью страстной разрядки. Казалось, она длилась бесконечно, и Кристофер обхватил Беатрис руками, словно пытаясь защитить её и отгородить от всех бед, как будто это не он всего лишь несколько секунд назад вонзался в неё с голодной ненасытностью.
Отголоски острых, сладостных ощущений всё ещё сотрясали тело Беатрис с головы до ног. Стремясь успокоить и утешить её, Кристофер ещё крепче прижал любимую к себе и притянул её голову к своей груди. Его глаза затуманила горячая влага, и он вытер их о бархатную подушку.
Ему понадобилось какое-то время, чтобы осознать, что это не Беатрис, а его самого сотрясает крупная дрожь.
Минуты текли в умиротворённом молчании. Беатрис тихо покоилась в объятиях Кристофера, ничуточки не возражая, что он держит её слишком крепко. Мало-помалу она уже научилась раскладывать свои чувства на отдельные части… вот жар и ощущение тяжести его тела, потом запах пота, скопившаяся скользкая влага в месте, где они всё ещё были соединены. Ей было больно, и в то же время чувство было приятное, эдакое тёплое ощущение глубокой целостности.
Постепенно начала ослабевать крепкая хватка Кристофера. Подняв одну руку вверх, он стал поигрывать локонами Беатрис. Его рот занялся нежной кожей её шеи, в то время как свободная рука путешествовала по спине и боку девушки. Дрожь прокатилась по его телу, мелкие волны облегчения. Скользнув рукой за спину Беатрис, он приподнял девушку, и его губы оказались на её груди. Беатрис судорожно втянула в себя воздух и замерла от ощущения влажного потягивания, творимого его ртом.
Кристофер повернулся так, что она оказалась сверху. Та часть его, что проникла в неё, выскользнула на свободу, и Беатрис почувствовала её у живота, словно сокровенное клеймо. Подняв голову, она взглянула в любимое лицо, в эти серебристые глаза с чуть расширенными зрачками. Она наслаждалась им, наслаждалась ощущением великолепного творения природы под нею, такого приятного и тёплого. У неё было чувство, что она его укротила, хотя возникал справедливый вопрос, не было ли на самом деле всё наоборот.
