– А теперь убирайтесь, дайте нам с бароном пройти! – приказал Майсгрейв. – И помните: никаких лишних движений, ибо в противном случае я не пощажу ни его жизни, ни своей, ни ваших грешных душонок.
Солдаты отступили к выходу. За ними двинулся Майсгрейв, все так же удерживая руку барона и щекоча его горло лезвием кинжала. За ним последовали Анна и Фрэнк.
В таком порядке они и двигались. Филип ни на миг не ослаблял бдительности и, когда Шенли сделал попытку вырваться, так крепко прижал острие к его горлу, что кожа лопнула и тонкой струйкой брызнула кровь.
Стук собственного сердца отдавался у Анны в ушах. Она следила за мельчайшими движениями окружавших их ратников барона и смогла чуть расслабиться, только когда они, миновав ошалевшего Малого Тома, оказались у себя в башне. Фрэнк Баттс и Малый Том перекрыли двери.
– Эй, парни, а ну-ка свяжите покрепче нашего гостеприимного хозяина, – негромко распорядился рыцарь, и вскочившие с постелей ратники с изумлением уставились на Мармадьюка Шенли.
– Я, наверное, еще сплю! – воскликнул Гарри. – Неужели гордый барон удостоил нас визитом?
– Шутки в сторону! Вяжите его. Да не слишком туго: от жизни этого животного зависит наша собственная. Теперь же, сэр Мармадьюк, распорядитесь, чтобы ваши люди оседлали наших коней и поставили их у крыльца.
– Рано или поздно я все равно отомщу, клянусь преисподней! – проскрежетал барон.
– О мести поговорим позднее, а теперь повинуйтесь, ибо, клянусь крестом, в который верю, если вы станете упрямиться, я прикажу своим людям изжарить вас в камине, хотя потом мне, возможно, и придется умереть в стенах вашего замка-мышеловки.
Барон невольно покосился на гудящее в камине пламя и приказал седлать лошадей для опасных гостей.
– Алан, – обратился затем Филип к девушке, – возьми в сумке Малого Тома коробку с письменными принадлежностями.
Он начал диктовать. Письмо было адресовано королю Эдуарду. Рыцарь сообщал о том, как барон Мармадьюк Шенли зверски обошелся со своим капелланом и как собирался погубить жену.
– По закону я не имею права вмешиваться в семейные дела сеньориального владетеля, – диктовал Филип, – но, как христианин, я взываю к вам, государь: спасите несчастную даму и покарайте злодея.
Письмо было окончено. Анна накапала воску, и Майсгрейв приложил к нему свою печать.
– Сэр Патрик! Письмо везти тебе. Ты дворянин, и тебе будет легче добиться аудиенции у короля.
Мармадьюк Шенли все это время сидел неподвижно, не сводя пылающих глаз с лица Майсгрейва. Но рыцарь словно не замечал его. Раздался стук в дверь: люди барона пришли сообщить, что лошади приготовлены.
– С Богом, – напутствовал Филип, надев шлем и обнажив меч. – Фрэнк, Гарри! Вы поведете это животное. И помните: если кто-либо попытается освободить барона, немедленно зарежьте его, как взбесившегося борова.
Они отправились – небольшая, ощетинившаяся мечами кучка людей, в центре которой со скрученными за спиной руками шел сам хозяин замка. Вдоль стен дымно горели факелы, освещая эту странную процессию. За ними так же медленно продвигались ратники сэра Мармадьюка. Они были вооружены и ожидали только знака своего господина. Но Шенли все время чувствовал два острия: одно у самого горла, другое – под ребрами. Он смирился, ибо очень дорожил своей жизнью.
Наконец они оказались во дворе. Дождь закончился, но ветер все еще бушевал, и под его порывами жалобно скрипели флюгера на башнях. В темноте воины различали лишь смутные силуэты противников, и это было им на руку, ибо, не будь ветра и такой тьмы, люди барона могли бы перестрелять их из арбалетов.
В считанные секунды воины оказались в седлах. По приказу Майсгрейва Фрэнк перекинул через седло связанного барона. Тот забеспокоился:
– Куда вы меня везете? Мне плевать, где вы меня прирежете – здесь или в поле… Слуги, эй, слуги!
Фрэнк успел зажать ему рот. Филип обернулся.
– Слово рыцаря, что, когда мы окажемся вне досягаемости, я отпущу вас хоть к дьяволу в преисподнюю. Слышите меня, сэр Мармадьюк? Я отпущу вас, хотя, клянусь Пречистой Девой, с наслаждением выпустил бы вам кишки.
Барон умолк.
Вооруженный отряд на рысях вылетел из замка. Когда они проезжали под аркой, где был прикован изувеченный священник, Анна не удержалась и крикнула на ходу:
– Святой отец, мы спасем и вас, и леди Дебору!
На миг ей послышался звон цепей, затем – лишь стук копыт и посвист ветра, когда они пустили коней в галоп.
Близ селения с покосившейся каменной церковью Филип осадил коня и обратился к Патрику Лейдену.
– Здесь мы расстанемся, дружище. Мы продолжим наш путь, а ты возвращайся ко двору. Бери письмо и не мешкай. И да хранит тебя Господь!
Патрик коротко поклонился, затем повернул коня и, пустив его рысью, исчез в темноте. Расставание прошло быстро и сухо, и у Анны невольно сжалось сердце, когда она подумала о том, что Патрику в одиночку придется проделать весь тот опасный путь, который им довелось одолеть вместе.
Между тем небольшой отряд рысью удалялся от страшного замка Мармадьюка Шенли. Время от времени Анна поглядывала на барона, которого по-прежнему вез Фрэнк, перекинув через седло коня, тяжело ступавшего под двойной тяжестью. Путники проехали осиновую рощу, потом дорога неожиданно кончилась, и перед ними открылось обширное голое пространство. В предрассветных сумерках тускло мерцала вода. Ветер раскачивал камыш. Вперед уходила бескрайняя заболоченная равнина, сплошь покрытая мхом и осокой, где озера перемежались с гиблыми торфяными трясинами.
– Проклятье! – пробормотал Филип.
Он повернул коня вдоль края болот, надеясь отыскать какую-нибудь тропу через топи.
Коней не торопили – всадники приглядывались к дороге. Стало светать. Куда ни глянь, везде простирались серовато-коричневые пустоши с зыбкими зелеными лужайками. Кое-где темными пятнами выделялись купы деревьев. Обнаружив, что его враги оказались в затруднительном положении, Мармадьюк Шенли не мог скрыть своей радости. Заметив это, Майсгрейв подъехал к барону.
– Не рано ли праздновать, барон? Я дал слово, что отпущу тебя, и я так и сделаю, но при условии, что ты укажешь нам путь через болота.
– А если мне неведом этот путь?
– Не лги, сэр Мармадьюк. Эти болота находятся на твоей земле, и ты должен знать здесь каждую пядь.
– Вы дали слово, Майсгрейв, что, как только окажетесь в безопасности, вернете мне свободу. Вы клялись рыцарской честью, милорд!
– Да, но пока я не чувствую, что нахожусь в безопасности.
– А если я укажу путь через трясины, тогда вы отпустите меня?
– Да.
Мармадьюк Шенли кивнул:
