– Если такое случится, мы тут же поженимся.
Она выпрямилась, упрямо вздернув подбородок.
– Нет, мы не поженимся. Достаточно, так больше не может продолжаться.
Тут карета начала замедлять ход. В ярости сжав зубы, Диана стала приводить в порядок лиф, потом принялась за волосы. Торну показалось, что она злится на себя больше, чем на него.
Когда экипаж остановился, она угрюмо посмотрела на него:
– Пожалуйста, завтра не приходи и в ближайшее время тоже. Нам нужно отдохнуть друг от друга.
Он не успел ответить. Лакей открыл дверцу и опустил подножку. Диана высадилась, чуть ли не бегом кинулась вверх по ступенькам и скрылась за дверью.
Торн сидел не двигаясь, пораженный такой внезапной отставкой, но больше всего переживая от того, как легко потерял контроль над самим собой. Дикая ревность привела к тому, что он обошелся с Дианой как с настоящей проституткой, овладев ею в карете. О Господи! Ему нужно было переключить ее внимание на себя и заставить забыть про этого треклятого Окленда, о котором она думала весь вечер.
Никогда раньше он не был таким ненасытным и необузданным. Ему все время было мало ее. Проведя несколько часов без Дианы, он начинал чувствовать, как ему не хватает ее, не хватает прикосновений к ней, ее вкуса, ее запаха. А когда она была рядом, он только и думал, как бы заняться с ней любовью. А когда занимался любовью, когда спадала волна оргазма, он снова хотел ее.
Нет, подумал Торн, сжав зубы. Он не пойдет за ней, он не будет извиняться. Не видеться друг с другом – вот что им нужно. Пришло время умерить свой пыл и навязчивость.
Возможно, теперь удастся восстановить самоконтроль и утихомирить безоглядное желание, которое почти вырвалось из подчинения.
* * *
Именно об этом Торн напоминал себе, когда через два дня отправился в клуб к мадам Венере. Однако вынужденное пребывание врозь с Дианой не принесло ожидаемого облегчения. К тому времени как Торн подъехал туда, его нетерпение возросло настолько, что он был готов мчаться, куда его поманят.
Конечно, он мог бы справить телесную нужду с какой-нибудь из этих голубок. Но ложиться в постель с кем-нибудь, кроме Дианы, он не желал. Еще он страшно переживал из-за того, что поиски убийцы Натаниеля не двигались с места. Йейтс уже получил послания от нескольких «хранителей» в отставке, но никто из них не помнил никаких Форрестеров и не знал ни о какой операции двадцатилетней давности, которая могла бы стать причиной ненависти младших Форрестеров.
Торн самолично побывал в министерстве иностранных дел и просмотрел все старые дела, касавшиеся французских шпионов, но ни в одной папке не нашел упоминания имени Форрестер.
Единственное подтверждение, что они находятся на правильном пути, появилось лишь накануне. Самый крупный из двух вышибал Венеры исчез сразу после налета на карету Торна двумя неделями раньше. Прошлой ночью он вернулся на работу. Макки сообщил, что Сэм Биркин очень оберегал левое плечо. Вполне вероятно, что Биркин как раз был тем бандитом, которого подстрелил Торн. Невзирая ни на что, за двумя громилами постоянно наблюдали Макки и еще два человека Торна, которых определили в клуб лакеями.
Торн понадеялся, что сможет забыться за игрой в фараона, однако когда он вошел в ярко освещенную игровую комнату, то обнаружил новую причину для беспокойства, от которой был готов вскипеть. Большая часть компании, отбросив карты, встала в кружок и стала обсуждать его.
– А вот и наш герой с голой грудью, – потянул Торна к этой группке лорд Гастингс.
– Расскажи, что чувствуешь, когда тебя полуголым увековечивают на холсте? – добавил лорд Бут.
– Да, милорд, позвольте восхититься вашей прекрасной фигурой, – весело хохотнул третий джентльмен.
Не было нужды притворяться удивленным, поэтому Торн в недоумении приподнял бровь:
– Простите, о чем это вы?
На вопрос ответил Гастингс:
– О портрете, который выставлен у Аттри. Сегодня Бут увидел его там и повел нас посмотреть на него. Надо сказать, я был потрясен.
Торн нахмурился, вспомнив, что Джеймс Аттри был богатым коммерсантом из Сити, который увлекался искусством и купил несколько работ у Дианы.
Расспросы продолжались, и Торн в конце концов сообразил, что его портрет каким-то образом попал в частную коллекцию Джеймса Аттри и выставлен в галерее. Но как он туда попал? Ему не верилось, что Диана могла продать его для публичного показа… Если только она не была настолько взбешена его поведением позавчера, что решила отомстить.
Не успел он подумать, как к нему подступила мадам Венера и поднесла бокал бренди. Потом, взяв его под руку, увела от смеющихся друзей.
– Моя дорогая Венера, приношу вам нескончаемую признательность, – искренне заявил Торн. – Откуда вы узнали, что меня нужно спасать?
– Я наблюдала, как вас безжалостно поджаривали. – Ее прекрасное лицо помрачнело. – Это плохо скажется на репутации Дианы, мне кажется.
– Вы видели картину?
– Да, сегодня у Аттри. Как только узнала, поняла, что надо самой съездить туда. Великолепная работа. Чувственная и волнующая. Она так точно передала образ. Вашу мужественность и дьявольскую порочность в глазах.
– А это точно портрет кисти Дианы? – спросил Торн, и сердце у него упало.
– Полотно не подписано, но мне было нетрудно сообразить, кто художник. Я видела ее работы.
Торн заскрежетал зубами. По всей вероятности, этот инцидент снова сделает Диану центром скандала.
Понадобилась вся выдержка, чтобы не сорваться с места, не выскочить из клуба и не помчаться к Аттри, чтобы выведать у него все насчет портрета. Однако Торн проторчал в клубе до позднего вечера, предпочитая никому не показывать своей озабоченности.
На следующее утро он уже был у мистера Аттри. Тот был рад визиту такого почетного гостя.
– О, милорд! – воскликнул Аттри. – Чем обязан такой чести?
– Уверен, вы догадываетесь, сэр.
– Из-за портрета?
– Именно. Любопытно узнать, как он оказался у вас.
– Что тут такого? Я заплатил за него кругленькую сумму, будьте уверены. Его выставили на продажу в общественной галерее на Бонд-стрит. Владелец всегда сообщает мне, когда у него есть что-нибудь интересное. Я сразу узнал манеру мисс Шеридан и захотел приобрести его для себя.
– Можно взглянуть?
– Разумеется, милорд. Для публики выставка откроется в десять, но вас я провожу сам.
Мистер Аттри повел Торна в отдельное крыло дома, в огромный, отлично освещенный зал, предназначенный специально для картин. В отличие от выставки Королевской академии, где полотна висели от стены до стены, коллекция Аттри была развешана со знанием дела и вкусом. Портрет Торна располагался почти в центре зала, среди других работ, подписанных Дианой, которыми владел коммерсант.
