— Фридрих может попытаться похитить Рейлин и здесь, у меня в салоне, — заметил Фаррел; он пытался открыть Джеффри глаза на то, что жизнь его жены будет в опасности при любом раскладе, если он решит хотя бы па время с ней расстаться.
— Я мог бы нанять людей для охраны помещения. Рейлин об этом не узнает, и Фридрих тоже. Они просто решат, что ты расширил штат.
— Что ж, помощники мне не помешают; однако не думаю, что ты отправишь ко мне кого-то, кто умеет вдеть нитку в иголку.
Джеффри сдержанно засмеялся:
— Ну, если уж тебе так нужны люди с опытом, отправлю парочку матросов — на их счету не одна сотня ярдов заштопанных парусов.
— Грандиозно, — пробормотал Фаррел, — если в Чарлстоне пойдет мода на парусину, я стану богачом!
Через пару дней после разговора с Джеффри Фаррел принимал у себя жену друга, а Тиззи тихонько сидела в холле, откуда могла наблюдать за хозяйкой. Тиззи выступала в качестве компаньонки, чтобы не дать повод для сплетен: молодой и красивой женщине не полагалось являться в дом неженатого мужчины в одиночестве. Когда же речь шла о Фарреле Иве, то в компаньонке появлялась прямо-таки настоятельная необходимость: о нем ходили самые пикантные сплетни, и, если верить слухам, половина незаконнорожденных, а порой и законнорожденных детей в Чарлстоне появились на свет не без его непосредственного участия. Было вообще непонятно, как он умудрялся выкраивать время для работы.
Фаррел указал рукой на рисунки. Во время своего последнего визита Джеффри прихватил сделанные Рейлин эскизы. После ухода друга Фаррел разложил наброски на столе, чтобы лучше их рассмотреть. Чем больше он разглядывал их, тем больше они ему нравились.
— Ваши рисунки словно оживают, когда на них смотришь, миссис Бирмингем. Сомнений у меня нет: вы действительно талантливы.
Итак, он уже считал ее своей служащей, а, следовательно, отношения между ними стали официальными. Никаких имен, только миссис и мистер. Эта перспектива не очень радовала Фаррела, как и тот факт, что, называя Рейлин по фамилии, он ни на миг не сможет забыть, что эта привлекательная женщина — жена его лучшего друга. Как бы ни хотелось ему приударить за ней, он не мог сделать этого, дорожа многолетней дружбой.
— Вы смогли бы начать немедленно? Рейлин явно была не готова к такому повороту.
— Вы имеете в виду… сегодня?
— Да, конечно. Насколько я знаю, вы будете снимать комнату у Элизабет, так что искать жилье не потребуется, и, если у вас нет иных планов, вы могли бы познакомиться со своим рабочим местом. Вас это устраивает?
Рейлин не пыталась скрыть своего удивления и некоторой растерянности. Впрочем, все оказалось лучше, чем она ожидала. Джеффри попросил ее сделать несколько эскизов модных нарядов, чтобы показать их Иву, но при этом предупредил, что если Фаррел разочаруется в ее способностях, то подыщет ей другую работу. Она могла бы вести делопроизводство и счета, так как была этому обучена, но такая работа мало ее привлекала. Меньше всего Рейлин ждала, что Фаррел с такой готовностью предложит ей место.
— О да, я за, то есть я хочу сказать, что совсем не против начать прямо сегодня, с утра. Другого занятия у меня все равно нет.
У Рейлин дрогнул голос, но она быстро взяла себя в руки. Когда Джеффри посадил ее в ландо и остался ждать, пока экипаж не скроется из виду, у Рейлин возникло чувство, весьма похожее на то, которое она испытала после смерти отца, а потом и матери, — на сердце было тяжело и тоскливо.
— Что-то не так? — озадаченно спросил Фаррел. — Он думал, что Рейлин проявит радость по поводу оценки ее рисунков, а она была близка к тому, чтобы расплакаться. — Вы, кажется, чем-то расстроены? Вам не хочется у меня работать?
— Нет, дело совсем не в этом. Я счастлива, мистер Ив, что вам нравятся мои рисунки.
Рейлин в нерешительности потирала руки, не зная, стоит ли пускаться в откровенности со своим будущим боссом. И все же, наверное, он должен знать причину, побудившую ее искать работу у него.
— Вы, возможно, найдете странным, мистер Ив, что я ищу работу. Хочу, чтобы вы знали: я вовсе не против называться женой Джеффри и, следовательно, быть хозяйкой Оукли. Если я кажусь вам расстроенной, то это совсем не потому, что мне не хочется работать здесь, просто мне только сейчас стало понятно, что на многие дни, а может быть, и недели я окажусь вдали от всего того, что стало мне дорого. Я совсем не хочу враждовать с мужем, но когда передо мной встает та сцена в конюшне… Это просто ужасно. Не хочется верить в то, что Джеффри способен на убийство, и все же я не могу не задавать себе все те же вопросы…
Фаррел был искренне рад тому, что Рейлин так открыто заговорила о своем отношении к мужу, не став скрывать причины своей обеспокоенности, — это давало ему надежду на то, что со временем они разберутся между собой и все уладится.
— Вам не следует так сильно переживать из-за случившегося. Ваш муж относится к вам с большой заботой и пониманием, он хочет, чтобы все у вас наладилось, и поэтому дает вам возможность избавиться от своих страхов. Я знаком с Джеффри много лет и знаю его очень неплохо. Никто из близких Джеффри, будь то его брат, шериф Таунсенд или я, ни разу не замечал за ним жестокого отношения ни к человеку, ни к животному. То, что вы увидели, поколебало ваше доверие к мужу, но если вы заставите себя забыть об этом, то в свое время будете вознаграждены, ибо найдется настоящий преступник и вы получите наглядное подтверждение невиновности Джеффри. Если вы полагаете, будто я или шериф находимся во власти предубеждения из-за того, что Джеффри — наш друг, то сразу хочу рассеять ваши сомнения: в свое время дружба с Эмори Далтоном не помешала мне потребовать от него не поднимать руку на Элизабет. И хотя убил его не я, не могу не признаться, что тогда наряду с печалью и скорбью чувствовал некоторое облегчение. Для Элизабет его смерть стала началом новой жизни. Дружба с Джеффри многое для меня значит, но, если бы я в самом деле считал, что он способен убить Нелл, я бы первый обвинил его в этом, даже зная, что после этого Джеффри окажется на виселице.
— Можно ли считать меня плохой женой лишь за то, что я не могу заставить себя поверить в невиновность мужа? — еле слышно спросила Рейлин. Боясь услышать утвердительный ответ, она отвернулась от Фаррела и прижала к губам побелевшие пальцы.
— Вы любите Джеффри?
Рейлин удивленно вскинула голову, во все глаза глядя на своего собеседника. Как могло ему прийти в голову спрашивать об этом сейчас? Потом она опустила взгляд и, тряхнув головой, чужим, каким-то далеким голосом произнесла:
— Да, я люблю его. — Заморгав, чтобы прогнать с глаз мешавшую смотреть влагу, она добавила: — Мне кажется, я полюбила Джеффри с первого взгляда, когда он спас меня, буквально вытащив из-под колес экипажа. Он был так благороден, так необыкновенно хорош собой… — По мере того как она говорила, голос ее становился тверже, в глазах появилась уверенность. — Да, я люблю его, очень люблю, — прошептала Рейлин, украдкой смахивая слезу.
