— Вам приходилось бывать здесь раньше? — осведомился мистер Кэпшоу, с любопытством разглядывая резной перстень с вырезанным на нем китайским иероглифом на левой руке Кита. Солнечный свет, падавший из окошка, отбрасывал от зеленого камня яркие блики.
— Нет, не случалось.
— Собираетесь тут остановиться?
— Возможно, но еще не знаю наверняка.
— А откуда вы приехали?
— Из Сан-Франциско. — Такой ответ не таил в себе никаких опасностей. — Так как насчет моей просьбы? Я, знаете ли, тороплюсь, — обратился Кит к аптекарю, стремясь поскорее закончить эти рискованные расспросы. Когда речь шла о его собственной репутации, он мог позволить себе быть грубым и дерзким, однако в данном случае на кон была поставлена репутация Анджелы, и Кит не хотел сделать ее предметом досужих сплетен.
— Я сейчас покажу вам все, что у нас есть, — ответил аптекарь. Однако когда он вернулся к прилавку, в его руке оказалась целая пригоршня этих столь необходимых для Кита вещиц.
— Замечательно, — произнес тот, вытаскивая из кармана портмоне.
— Что выбираете? — бросив осторожный взгляд в сторону входной двери, тихо спросил аптекарь.
— Я возьму все.
— А-а… ну да… конечно… Я могу продать их вам в кредит, — заикаясь, проговорил аптекарь.
— Это ни к чему, — ответил Кит, вынув купюру и бросив ее на прилавок. Вслед за этим он сунул в карман свою покупку. — Сдачу оставьте себе. — Затем Кит кивнул одновременно обоим джентльменам и вышел.
— Да, видимо, это настоящий жеребец! И, судя по всему, весьма занятой! — подмигнул Кэпшоу аптекарю.
— И, кроме того, довольно богатый, — откликнулся Джефриз, помахав в воздухе купюрой в пятьдесят фунтов.
— Ничего удивительного. Человек, который разъезжает на чистокровном скакуне графини, не может быть бедным. Ее родная сестра вышла замуж за герцога, а сама она тесно дружит с самим принцем. Тем более что этот человек — американец. Может, он — один из тех американских миллионеров, которые разъезжают по Англии, скупая тут недвижимость?
— Я попрошу миссис Джефриз, чтобы она спросила об этом у жены своего племянника, невеста которого служанка в Истоне. Уж такого мужчину, как этот, она наверняка приметила!
Анджеле не терпелось уйти. Не будучи в состоянии дождаться, покуда разойдутся все гости, она последовала совету Виолетты и, когда эти посиделки стали для нее вконец невыносимыми, извинилась и, сославшись на «легкую простуду», сказала, что намерена подняться к себе и улечься в постель. Однако уже через несколько минут графиня выходила из дома через дверь, предназначенную для слуг.
Она летела через окутанную вечерними тенями лужайку, словно ребенок, которого наконец отпустили погулять, и ее вышитое блестками воздушное платье переливалось в серебристом свете луны. Буковая аллея, озаренная тем же лунным сиянием, превратилась в волшебную дорогу, которая вела ее к любимому человеку, и на душе у Анджелы было так легко и славно, что она, не в силах сдержаться, громко смеялась. Ее ждали целая ночь сладостной свободы и Кит, а завтра, когда она проснется, останется всего двадцать четыре часа до того благословенного момента, когда наконец отбудет последний из гостей.
И тогда он всецело будет принадлежать ей!
Сейчас она ощущала себя ветреной и легкомысленной девчонкой, а вовсе не той здравомыслящей дамой, какой пыталась предстать перед Виолеттой.
— Судя по твоему смеху, у тебя — чудесное настроение, — произнес Кит, появляясь откуда-то сзади и заключая Анджелу в объятия.
От неожиданности она вскрикнула, но затем вновь счастливо засмеялась, обвивая руками его шею и чувствуя, как сердце ее захлестывает мягкая и нежная волна.
— Я совсем ослепла от любви, — радостно и гордо объявила она, — а у тебя замечательно получается устраивать ночные засады на влюбленных женщин! — шепнула она, ласково прикасаясь губами к его щеке.
— Только на одну из них, — поправил Кит, обнимая ее и пытаясь повести ее дальше по усыпанной гравием дорожке. — Почему ты так задержалась?
— Гости никак не могут оторваться от вина, игры на пианино и карт. Ты знаешь, Присцилла просто чудовищно играет на пианино! — радостно добавила она.
— Да, как-то раз я имел несчастье слушать ее игру. Боюсь, что после этого я до конца жизни возненавидел Листа.
— Господи, я не верю, что мы опять вместе. Иногда мне кажется, что это только сон, и я так боюсь проснуться и потерять тебя, — говорила Анджела, не переставая целовать Кита. — Скажи мне что-нибудь, чтобы я поверила, что ты мне не снишься, милый. Ты знаешь, что ты — милый? — спросила она, водя кончиком языка по мочке его уха.
Раз-другой Киту уже об этом говорили, но сейчас он предпочел солгать:
— Нет, впервые слышу. — Лицо его при этом оставалось совершенно бесстрастным. Следующая фраза Кита подняла в Анджеле волну острого возбуждения: — Интересно, каково это — заниматься любовью с женщиной, ослепшей от любви?
— Спроси меня об этом чуть позже, пока я не знаю. Но думаю, слово «безумство» подойдет здесь как нельзя более кстати. Тебя еще ни разу не доводили любовными ласками до смерти? — глухим от желания голосом спросила Анджела.
— Хорошо, что сегодня я как следует отдохнул. — В улыбке Кита читалась восхитительная дерзость. Даже от его слов Анджела теряла голову и была готова отдаться этому мужчине немедленно, прямо здесь!
— Сегодня тебе определенно понадобится вся твоя сила! — задорно согласилась она. На мгновение Анджела подняла голову к небу и сказала: — Смотри, какая полная луна. А я сегодня, — добавила она чуть тише, — полна греха.
— Должен признаться, что я сегодня ощущал то же самое — утром, днем…
— За обедом и во время ужина, — закончила фразу Анджела. — Я знаю. Надеюсь, у тебя не запланировано никаких дел, которые потребовали бы твоего отъезда из Истона?
— Я отложил все дела.
— Значит, ты — мой?
— Целиком и полностью, моя прекрасная графиня, мой светлый Ангел. После того как в воскресенье разъедутся твои гости, ты будешь принадлежать только мне, — мягко произнес он.
— И крошке Мэй, — уточнила Анджела.
— Да, и ей тоже, — с готовностью согласился Кит. Взяв возлюбленную на руки, он донес ее до коттеджа, поднял по лестнице, внес в маленькую спальню на мансарде и посадил на монашескую постель. Анджела сразу же увидела, что Кит выполнил ее просьбу и побывал в лавке Джефриза.
— Ты не забыл!
— Разумеется, нет.
Крепко скроенный, налитой силой, с призывным огнем в зеленых глазах, он выглядел неотразимо мужественным, растянувшись поперек постели в рубахе, бриджах и сапогах для верховой езды.
