Подобрав намокшие юбки, она наклонила голову вперед, навстречу ярости бури, и пошла в направлении хижины. Дверь, к счастью, оказалась незапертой. Она вошла внутрь и притворила ее. Потом остановилась, тяжело дыша и стараясь привыкнуть к темноте. Слабый свет проникал в домик через узкое незашторенное окно. Но и он позволил ей разглядеть, что единственная комната была лишена какой-либо мебели, за исключением грубо сколоченного стола и стульев, а также стоявшего в углу старого морского сундука.
Алекс отбросила с лица прилипшие к нему золотисто-каштановые локоны и, присмотревшись, обнаружила в глубине комнаты каменный камин. Она была приятно удивлена, увидев сложенную рядом с ним поленницу дров. Бросившись вперед, Алекс упала коленями на пыльный пол, положила несколько расколотых поленьев в камин, а потом стала искать спички.
Ее глаза победоносно засверкали, когда она увидела ящик для трута и, не теряя времени, высекла искру из кремня и куска стали. Она разожгла огонь, осторожно дуя на щепки для растопки, которые подложила под пирамиду из поленьев. Ее усилия скоро увенчались успехом. Разгоревшееся пламя стало вытеснять из комнаты холодный воздух. Тогда она встала на ноги и облегченно вздохнула.
Мурашки пробежали у нее по спине. Ее взгляд вернулся к морскому сундуку. Она тут же подошла к нему и заглянула внутрь. Быстро перебрав его содержимое, она обнаружила в нем старую одежду, навигационные карты и три переплетенных в кожу тома, напоминающих капитанские журналы.
Алекс сняла свою промокшую одежду и вместо нее натянула рубашку. Та была слишком велика для нее и пропахла плесенью, но зато была совершенно сухая. Разложив для просушки свое платье и нижнее белье на столе, Алекс перетащила стул к камину, уселась и протянула руки к огню.
Она горестно сдвинула брови, когда перед ее мысленным взором непрошено возник образ Джонатана. Сразу же за ним последовала Гвендолин.
«Вы не можете забыть те часы, которые мы провели в объятиях друг друга…»
Почему открытие Алекс этой случившейся так давно любви причинило ей такую боль? Боже мой, почему?
Но Джонатан был сейчас с Гвендолин. Вдова, вероятно, произносит красивые слова о своей неувядающей любви и преданности. Соблазнится ли он на то, чтобы возобновить интимные отношения, которые некогда были между ним и его бывшей невестой? Неужели может случиться, что он так быстро забудет клятву, данную им при их бракосочетании? В ее глазах, затуманившихся слезами, отразился яркий мерцающий танец огня. Выражение беспредельного отчаяния появилось на ее лице.
Внезапно дверь открылась, пробудив ее от мучительных мыслей. У нее перехватило дыхание, и она вскочила на ноги.
— Джонатан!
— Черт побери, Александра! Что, вы полностью лишились разума? — гневно спросил он, сверля ее глазами. Он вошел в хижину и захлопнул за собой дверь. — Я уверен, что даже в Англии предупреждают об опасностях удара молнии во время бури!
— Там предупреждают также и о других вещах, — сказала она в ответ, сердито и непокорно кивнув головой. А затем с горьким сарказмом, прозвучавшим в ее голосе, спросила: — Значит, вы предоставили своей возлюбленной полагаться на ее собственные силы? По правде говоря, я поражена, как вам удалось оторваться от нее, чтобы обеспокоиться моим благополучием?
— Это было нетрудно, — огрызнулся он. — К тому же Гвендолин не моя возлюбленная. — Он вел яростное, хотя и не проступавшее наружу сражение со своим нравом. — Почему, черт побери, вы не вернулись домой, как только начался дождь?
— Да потому, что я не хотела вторгаться в вашу счастливую встречу. — Она вновь отвернулась в сторону камина и сморгнула с ресниц вновь набежавшие слезы.
Джонатан гневно смотрел на нее. Его ярость немного приутихла, когда он наконец заметил, во что она была одета. Выцветшая синяя хлопчатобумажная рубашка была ей ниже колен. Она выглядела точно ребенок, надевший одежду своего старшего брата. Правда, ее фигура ничем не напоминала ребенка. Ткань облегала выпуклости ее грудей и округлости бедер, а стройные ноги вообще не были ничем прикрыты.
— Мы с Гвендолин знаем друг друга с детского возраста, — стал он рассказывать куда более спокойным голосом. — И приехала она сюда в качестве неожиданного и непрошеного гостя.
— Но вам было приятно ее увидеть. Ведь это правда?
— Я был удивлен, и никаких других чувств у меня не возникло.
— Я вам не верю! — Ей очень не хотелось признаться, что она подслушала их разговор. Однако Алекс не могла отказаться от сложившегося у нее впечатления, что Джонатан слишком уж мягко реагировал на льстивые ужимки Гвендолин. Пристально вглядываясь в его лицо в мерцающем свете огня, она высказала предположение: — Я полагаю, вам очень польстило, когда вы узнали, что ее сердце и душа все еще принадлежат вам?
— Значит, вы слышали? — резко спросил он. Его подозрения укрепились, когда чувство вины заставило ее покраснеть до ушей. — Черт побери, женщина! Вы должны доверять мне!
— Как я могу доверять мужчине, прошлое которого остается для меня тайной? Вы мне никогда не рассказывали ни о вашей помолвке с очаровательной миссис Уилкокс, ни о том, что она вынудила вас покинуть Америку.
— Я не считал это таким уж важным. — Он подошел ближе, и его промокшие под дождем сапоги и одежда оставляли лужи на деревянном полу. — Я всегда предпочитаю не оглядываться на прошлое.
— Я слишком хорошо это знаю, — парировала она возмущенным тоном, когда Джонатан остановился в нескольких дюймах от нее. — В самом деле, вы до сих пор отказываетесь выслушать что-либо обо мне.
— Это совершенно другое дело.
— Как так?
Он не дал немедленного ответа на ее вопрос. Его напряженный изумрудный взгляд проник в сверкающую бирюзу ее глаз. Казалось, он борется с чем-то, сидящим в глубине его души. Когда он наконец заговорил, его голос был полон глубокой муки.
— Потому что я боюсь правды.
Алекс потрясенно молчала. Она пристально смотрела на него и не произносила ни слова. Она еще ни разу не видела Джонатана таким.
— Я уже давно забыл о Гвендолин, — сказал он Алекс, решительно возвращая разговор к тому, с чего он начался.
— Как вы могли забыть женщину, которая должна была стать вашей женой? — стала спорить с ним она, а голова ее пошла кругом. — Вы некогда любили ее… вы должны были любить. Ради всего святого, признайтесь, что вы были с ней в интимных отношениях. — Она нетерпеливо тряхнула головой, ибо слезы снова стали застилать ее глаза.
— Да, я думал, что люблю ее. И я не отрицаю, что нас объединяла взаимная страсть, хотя я лишь однажды позволил своему желанию вырваться на свободу. Мы были помолвлены. Но это было много лет назад.
