— Скарабея ей подарил поклонник, — ответила Пенелопа.
— Кто именно?
— Не знаю. Она сказала, что подарок ей не нужен. Мне кажется, джентльмен чем-то ее обидел. Она грозилась выбросить подарок. Тогда я предложила ей купить его у нее. Но она не стала брать за него денег, поэтому я купила шляпку, которая ей понравилась. За свои деньги на шпильки.
— Вы заплатили за него шляпкой?
— Да, на другое она не соглашалась. Я не воровка.
— И вы не знаете, кто ее поклонник?
Лорд Гарри отодвинулся от нее, и пространство между ними заполнил холод бесчувствия. Возможно, если бы она дала ему более определенный ответ, он бы снова к ней прикоснулся.
— Нет, если бы знала, то сообщила бы вам, — сказала Пенелопа. — Я не знаю, почему она не могла вернуть ему скарабея. Но я этому рада.
— Не сомневаюсь. А вы представляете себе, сколько он стоит?
— Конечно. Я давно занимаюсь изучением древних артефактов.
— Тогда вы, безусловно, должны были удивиться тому, откуда у вашей подруги такие ценности.
Уж не подозревает ли он Марию в чем-то противозаконном? Или сомневается в ее честности? Пенелопа обрадовалась, что между ними возник холодок отчуждения. По крайней мере, это могло помочь ей прояснить мысли.
— Она сказала, что это подарок поклонника, и у меня нет причин в этом сомневаться.
— А вам не приходило в голову, что этот таинственный поклонник мог завладеть скарабеем преступным образом?
— Нет, не приходило. Я уже сказала вам все, что мне известно. А теперь будьте любезны отступить в сторону, сэр.
— О, мое присутствие вас волнует, мисс Растмур.
Наверное, ей не стоило ничего говорить. Похоже, ему доставляло удовольствие сознавать, что он волнует ее. Он склонился над ней еще ниже, и его пальцы заскользили вниз по ее шее к косынке, которую она аккуратно заправила в вырез платья. Пенелопа испугалась, что если он решит исследовать то, что скрывалось под косынкой, то прозрачная ткань послужит слабой защитой.
Правда, прошлой ночью он уже провел полное исследование. От этого воспоминания она густо покраснела.
Да, безусловно, его присутствие волновало ее, и волновало самым приятным образом. Что вызывало немалое беспокойство.
— Наверное, мне уже пора уйти, — сказала она.
Но лорд Гарри никак не помог ей осуществить эту идею. Напротив, склонился над ней еще ниже.
— Вы уверены, что хотите этого?
Нет, на самом деле она изо всех сил старалась игнорировать свои желания.
— Я сделала то, за чем пришла, — ответила она. — Мне пора.
— Согласен, — подтвердил он и взялся за косынку. — Это пора снять.
Нужно было прикрепить косынку булавками. Но не успела она ничего сделать, как он сорвал легкую ткань с ее шеи и провел пальцами по обнажившейся коже. Пенелопа судорожно втянула ртом воздух, изо всех сил стараясь не показать ему, что она в восторге от того, что он с ней делает.
— Пожалуйста, сэр…
— Пожалуйста, что? Хотите большего?
— Полагаю, что я уже получила большее.
— И, насколько я помню, вам понравилось, — произнес он.
Она хотела возразить, но это было выше ее сил, и она промолчала. А лорд Гарри, нависнув над ней, уже стягивал с ее плеч платье, чтобы воздать должное ее груди.
— Вы уверены, что вам больше нечего сказать о том, как попал к вам скарабей? — спросил он.
Но теперь она уже не могла понять значения слов.
— …что ко мне попало?
Он усмехнулся, издав теплый животный звук.
— На самом деле что, Пенелопа?
Теперь он сосредоточил на ней все свое внимание. Покрыл поцелуями сначала одну грудь, затем переключился на другую. От его языка, лизавшего соски, по ее телу пробегали электрические искры. Слава Богу, что он придерживал ее, иначе она сползла бы к его ногам.
Позволив его рукам заключить себя в объятия, она ладонями бороздила его мускулистую спину и широкие плечи. Прикосновение его губ к нежной коже затмевало все остальные ощущения, давление его тела доставляло удовольствие. Поласкав ее груди, его рот припал к ее губам. Это было восхитительно.
Раскрыв языком ее губы, он удивил ее, вступив в единоборство с ее языком. С удивлением для себя Пенелопа обнаружила, что это не вызвало у нее неприятных ощущений, — напротив, послужило напоминанием о том, что он может с ней сделать, если только она позволит.
А она и вправду могла позволить, не имея сил ему отказать. Каким-то образом он обладал над ней властью, которой она не могла сопротивляться. И не хотела этого делать.
— При свете дня вы еще прелестнее, — сказал лорд Гаррис, отталкиваясь, чтобы полюбоваться ее обнаженной грудью.
От его похвалы у нее закружилась голова. Но вдруг посетила смутная мысль, что, пустив в ход пустопорожнюю лесть, он мог соблазнить ее на большее, но ей теперь было все равно. Он находил для нее нужные слова, и она их понимала. А главное — держал в объятиях, ласкал, хотел ее. Хотел так, как она хотела его. И хотеть его больше было невозможно.
— Может, пойдем к вам в комнату? — пробормотала Пенелопа слегка дрогнувшим голосом.
В ответ на это он еще сильнее впился в нее губами и зарычал. Изогнувшись, Пенелопа ощутила, как он еще крепче сжал ее в объятиях. О, как было бы чудесно, если бы ее платье вдруг упало к ее ногам, а его брюки расстегнулись.
— Пенелопа, — пробормотал он, оставляя огненные следы губ и ладоней на ее теле.
— Лорд Гарри, — прошептала она в ответ.
— Нам нужно остановиться.
Его слова удивили ее. Остановиться? Что он хочет этим сказать, черт подери?
— Нет, — возразила она. — Мы должны продолжить.
— По этой самой причине мы и должны остановиться.
И в следующий миг, вняв своему совету, он выпустил ее из своих объятий и подтянул вверх рукой ее платье. Проклятие! Очевидно, это и значит остановиться.
— Я обещал вашему брату не обращаться с вами подобным образом.
— Вы обещали моему брату не видеться со мной больше, — напомнила Пенелопа. — Однако не сдержали слова.
— Тем более должен отвезти вас домой. Немедленно.
— Не хотите, чтобы я еще немного задержалась?
С глубоким вздохом лорд Гарри отошел от нее еще на шаг.
— Я хочу, чтобы вы остались дольше, — признался он. — Но вы будете потом жалеть об этом и возненавидите меня.
Возненавидит его? Даже после того, как он солгал ей, как провел вечер с леди Берлингтон, трусливо улизнул от дуэли, соблазнил ее в публичном месте, обокрал, она все равно вернулась в его объятия. Нет, раз она не возненавидела его до сих пор, — а она отчаянно пыталась убедить себя в том, что ненавидит, — это вряд ли может случиться.
