— Надеюсь, в дальнейшем появится что-то полезное.
— Может быть. — Она собрала свои заметки. В его замечании был резон, но для нее оно прозвучало отрезвляюще. Ей не хотелось думать об этом, но в ее сознании опять всплыли слова Тома: «Его дневник принесет вам только неприятности». Крессида убедила себя в том, что хочет знать правду, какой бы она ни оказалась. Но сможет ли она хранить ужасный секрет, касающийся ее отца? И захочет ли? Не будет ли тайное знание о том, что ее отец шантажист, разъедать ее изнутри, если она попытается скрыть этот факт? Она направилась к двери, ее приподнятое настроение улетучилось.
— Крессида.
Она обернулась. Алек поднялся из-за стола. Свет от лампы бросал темные тени на его лицо, и казалось, что оно состоит из острых углов и провалов. Вид у него был усталый.
— Доброй ночи, — сказал он, улыбаясь. — Для меня это все непостижимо.
Ее щеки помимо ее воли порозовели от удовольствия.
— Но это совсем нетрудно, только отнимает много времени.
Он грустно улыбнулся:
— Нетрудно для вас. Мне никогда не хватало терпения на такие занятия. Фредерик мог сидеть и корпеть над решением разных задач, а я… лазал по деревьям и скакал на лошадях.
Она улыбнулась в ответ. Непривычное ощущение — мужчина восхищается тем, что она справилась с делом, в котором он не мог разобраться, — непривычно и приятно.
— Мне всегда нравилось решать головоломки.
— В нашем случае в них нет недостатка. — Он вздохнул. Крессида смотрела на него — перед ней стоял красивый и благородный мужчина. Внутри у нее что-то екнуло. — Вот, — сказал он. — Не забудьте это.
Она моргнула и отвела взгляд. Дневник. Он протягивал ей дневник, в котором она надеялась найти ответы на все вопросы, только вот боялась узнать, что ее отец — негодяй.
— Спасибо вам, — вырвалось у нее, — за все.
— Я не сделал того, что обещал вам.
«Вы сделали гораздо больше, и я люблю вас за это». Мелькнувшая мысль ошеломила ее.
— Вы стали моим… другом, — тихо сказала она, немного поколебавшись, прежде чем произнести последнее слово. — Я ценю это.
Устремленные на Крессиду глаза заблестели. Сердце Крессиды подпрыгнуло — такое неприкрытое желание было в его взгляде. Слово «друг» никуда не годилось.
Она взволновалась. Этот взгляд воодушевил ее. Здравый смысл, призванный защищать ее сердце, испарился, куда-то подевалось намерение уйти и лечь спать. «Кто не рискует, тот и не выигрывает». Ее непреодолимое желание быть рядом с тем, кто понимал ее, ценил и восхищался ею, с тем, кто заставлял ее сердце биться чаще и смеяться, даже когда на душе было скверно, больше ничем не сдерживалось. Она положила дневник на стол. Руки у нее уже не дрожали. Она обхватила его лицо ладонями, привстала на цыпочки и поцеловала.
Его губы были мягкими, но немного напряженными. Но он ответил ей — легко и нежно, как в тот раз, когда они долго гуляли вместе по окрестностям Пенфорда. Его сдержанность подхлестнула ее. Она хотела большего и положила руки ему на грудь, а потом обвила его шею. Мышцы на его плечах напряглись, и Крессида затрепетала, осознав, каких усилий ему стоило обуздывать себя, и как тяжело давалась ему сдержанность.
Она прервала поцелуй и с удивлением посмотрела на него. Желание, которое она всегда видела в его синих глазах, осталось неизменным — он хотел ее, она была в этом уверена. Но тогда…
— Что вы собираетесь делать? — прошептал он. На виске у него пульсировала жилка, но в остальном он казался спокойным, как всегда.
Она попыталась ослепительно улыбнуться ему, но улыбка замерла на ее губах.
— Я пытаюсь соблазнить вас. Он глубоко вдохнул.
— Почему?
Лицо ее горело от смущения.
— Потому что я хочу этого.
Он легко дотронулся до ее щеки, потом его пальцы скользнули по ее шее и легли на затылок. Теперь он крепко держал ее, привлекая к себе. Крессида качнулась к нему, а когда он наклонился и поцеловал ее в щеку у самого уголка рта, глаза у нее стали закрываться.
— Вам следует пойти спать, — прошептал он где-то у ее щеки.
— Одной?
Он поцеловал другой уголок ее рта.
— Так будет лучше.
— Но тогда я не смогу соблазнить вас.
— Вы разве не чувствуете, что уже преуспели в этом?
Она открыла глаза. Его губы чуть изогнулись в грустной улыбке, его большой палец поглаживал ее щеку. Внутри Крессиды словно что-то оборвалось, она вдруг поняла, насколько ей не хватало этой улыбки и этого прикосновения. Но ей было мало улыбки, и ее никогда не утомили бы его прикосновения.
— Докажите это, — прошептала она. Он больше не улыбался.
— Я не должен…
Она притянула его за ворот рубашки и поцеловала, не дав ему сказать, что ей нужно идти спать. Он задохнулся и взял ее за талию, как будто собирался отстранить ее, но Крессида прижалась к его твердой груди, и его руки обхватили ее. Их тела сделались половинками целого, и он сдался.
Он провел руками по ее спине, еще крепче прижал к себе, а потом захватил конец косы и дернул. Крессида охнула, откинулась назад, а он стал нежно целовать ее шею. Голова у нее шла кругом. А он продолжал целовать ее и играл с ее волосами. Его пальцы теребили косу, пока она не рассыпалась — волосы беспорядочной массой упали ей на спину, и он сразу же запустил в них пальцы, бережно поддерживая ее голову у своего лица.
Вдруг он поднял ее и посадил на стол. Их пальцы переплелись — они оба принялись торопливо расстегивать ее платье, потом он спустил его с ее плеч. Он продолжал целовать нежный изгиб ее шеи, пока она не задрожала. Он лихорадочно расстегнул пуговички на ее ночной рубашке и рывком стянул тонкую ткань вниз до локтей. Потом он откинулся назад — она прищурилась, дрожа от возбужденная, и была так великолепна с этими распущенными волосами.
Он внимательно смотрел на нее и не мог оторвать взгляда. Ее кожа от прохладного воздуха и жара его взгляда покрылась пупырышками.
— Как вы прекрасны, — пробормотал он, проведя кончиками пальцев по ее ключице.
Крессида застонала, ее тело содрогнулось от этого нежнейшего прикосновения. Ей хотелось освободиться от сковывающей движения ткани, она пыталась высвободить руки, чтобы обнять его. Алек прижал ее ладони к столу.
— Подождите, — выдохнул он, наклоняясь, чтобы поцеловать ее в губы. — Немного подождите…
Раздетая до пояса, она остро ощущала свою наготу. Ей казалось, что с каждым вдохом ее кожа все больше натягивается, у нее мелькнула мысль, что при следующем прикосновении она просто может взорваться. Но он не прикасался к ней. Кисти его рук оставались лежать на ее руках, пригвождая Крессиду к месту. Потом он наклонился и опять стал ее целовать.
