А также это уменьшит риск того, что его кто-то обнаружит, — напомнил себе Николас. Все его инстинкты, которым он привык доверять, подсказывали ему, что времени осталось мало.
Ему нужно что-то предпринять, и быстро.
Ситуация неожиданно разрешилась на следующий день.
Рейвен примеряла новые платья, сшитые для лета, которое она собиралась провести у дедушки, и попросила Аврору присутствовать при этом. Зная, что Гарри будет чувствовать себя неуютно в доме леди Дельримпл, да и сама она вряд ли обрадуется непоседливому мальчишке, Аврора оставила его на попечение дворецкого. Николас обещал зайти с утра, чтобы развлечь мальчика игрой в шахматы.
Уже перевалило за полдень, когда Аврора наконец вернулась домой. Услышав странные звуки, доносящиеся из гостиной, она удивленно посмотрела на Денби.
— Насколько я понял, мистер Деверилл учит молодого графа Марча кулачному бою, — сказал тот, помогая ей снять головной убор с траурной вуалью.
Не на шутку испугавшись, Аврора буквально влетела в комнату и замерла в дверях, не веря своим глазам. Часть мебели отодвинули в сторону, чтобы освободить больше места. Николас с Гарри стояли без рубашек друг напротив друга, приняв бойцовскую стойку.
— Правильно, — говорил Николас. — Не опускай руки, даже когда атакуешь. Вот так…
Он замахал руками в воздухе, нападая на воображаемого противника.
Сердце Авроры ушло в пятки. Она почувствовала одновременно испуг и злость.
— Что вы тут делаете? — спросила она, прекрасно понимая, что Николас учит мальчика драться.
Ник выпрямился и повернулся к ней. Гарри тоже посмотрел на нее.
— Рори, иди посмотри, чему я научился!
Аврора не сводила глаз с Николаса.
— Я спросила: что вы тут делаете?
— Я слышу тебя, — спокойно ответил он. — Я учу Гарри основам самозащиты, хотя, по-моему, ему необходим опытный инструктор.
— Да как ты смеешь! — прошипела Аврора сквозь стиснутые зубы.
— Тебе нечего переживать. Это совсем не опасно.
— Нечего переживать? Ты же можешь причинить ему вред. Гарри еще ребенок, а ты учишь его быть жестоким.
— Гарри уже достаточно взрослый, чтобы научиться защищаться.
Но Аврора не хотела слушать его.
— Пошел вон, Николас! — выкрикнула она. — И больше не приходи сюда. Я не хочу, чтобы ты и дальше портил мальчика.
Она проигнорировала удивленный взгляд Гарри, когда он услышал настоящее имя Николаса — она была слишком взбешена, чтобы беспокоиться из-за этого.
— С этой минуты я хочу, чтобы ты держался от него подальше, — произнесла Аврора, обращаясь к Гарри. — Ты понял меня? Я запрещаю тебе даже разговаривать с ним.
— Но Рори, — взмолился мальчик, — я попросил мистера Деверилла…
— Гарри, пожалуйста, иди в свою комнату.
— Рори…
— Сейчас же!
Мальчик укоризненно посмотрел на нее, чуть не плача, но не стал перечить. Он бросил прощальный взгляд на Николаса и вышел за дверь.
— Ты замечательный воспитатель, — саркастически заметил Николас, надевая пальто.
Аврора высокомерно взглянула на него.
— То, как я разговариваю с Гарри, тебя не касается.
— Мне действительно жаль, что прежде я не посоветовался с тобой. Я не думал, что ты будешь против.
— Конечно я против! Ты учишь его причинять людям вред.
— Это не одно и то же. Тебе не кажется, что ты немного драматизируешь ситуацию?
— Нисколько. Я защищаю Гарри от твоего влияния. Если я не вмешаюсь, то он либо покалечится, либо погибнет.
Николас сердито покачал головой.
— То, что ты боишься всего на свете, еще не значит, что и мальчик тоже должен быть таким.
Аврора затряслась от бешенства.
— Пошел вон, Николас! Убирайся, пока я не приказала вышвырнуть тебя.
Его глаза сузились.
— Когда-нибудь тебе придется побороть свой страх. Ты боишься жизни настолько, что хоронишь себя заживо. Нельзя отворачиваться от жизни только потому, что тебе могут сделать больно.
Но Аврора не слышала его.
— Я ведь уже сказала тебе — убирайся!
Дрожащей рукой она указала на дверь.
Николас подошел к двери, но вместо того чтобы уйти, закрыл ее. Когда он повернулся к Авроре, ей показалось, что он испепелит ее взглядом.
— Послушай…
Подойдя к ней, он схватил ее за плечи.
Аврора стала вырываться.
— Не трогай меня!
Она пыталась освободиться, но Николас не отпускал ее. Разозлившись, Аврора дала ему пощечину. Николас стал мрачнее тучи.
Аврора инстинктивно отпрянула, испугавшись того, что сделала. Она еще никогда в жизни никого не ударила. Боже, она ведь не лучше своего отца… И Николас… он выглядел так, словно готов был ударить ее в ответ.
— Я… мне жаль… — запинаясь, проговорила она, ожидая его реакции.
Но Николас не шевелился.
— Тебе жаль? — тихо сказал он. Выражение его лица неожиданно изменилось.
Медленным, но уверенным движением он прижал ее к стене. Аврора с удивлением увидела в его глазах не гнев, а нежность.
— Не нужно жалеть, — прошептал он, легонько сжимая ее запястье. — Лучше расцарапай мне все лицо, но только не замыкайся в себе. Если хочешь, можешь ударить меня еще раз.
Аврора молча уставилась на него, чувствуя, как колотится ее сердце. Бедра Ника прижимались к ней, а губы были всего в нескольких сантиметрах от ее лица. Николас смотрел на нее с нежностью и страстью, и она чувствовала его возбуждение.
— Не надо… — дрожащим голосом сказала она. — Я не хочу, чтобы ты меня касался.
— Правда? А почему тогда твой пульс так участился? Почему ты тяжело дышишь?
Николас запустил руку под юбки Авроры, гладя ее обнаженные бедра. Она замерла, а потом охнула, когда его рука коснулась того места, где она так давно мечтала ее ощутить.
Николас засмеялся, поддразнивая ее.
— По-моему, твое тело не согласно с тобой, дорогая моя. Ты такая чувствительная, мне стоит лишь коснуться тебя, и ты уже вся мокрая.
Он не спеша поглаживал ее, и Аврора начала постанывать от наслаждения.
Ее руки легли на плечи Николаса, но она уже не знала, оттолкнуть его или прижаться к нему.
— Прекрати! — наконец выдохнула она, когда Николас ввел пальцы глубже.
— Но ты же хочешь меня, милая. Ты хочешь, чтобы я двигался вместе с тобой, заполнил тебя своим телом.
— Неправда, — ответила Аврора, но они оба знали, что это ложь. Она дрожала от страсти, чувствуя, что сейчас умрет, если не займется с ним любовью.
Николасом владело то же чувство. Простое прикосновение к Авроре невероятно возбудило его. Он сжал зубы, думая лишь об одном — как овладеть ею и заставить ее кричать от наслаждения, забыв обо всем.
